нашим. Да суждено нам будет воспитывать детей наших в благочестии. Амин!
После того как родители Салавата и Гюльбазир обнесли гостей подарками, мулла спросил потихоньку у Хагынбая: — Если я не ошибаюсь, дочери твоей семнадцать?
— Да нет, пятнадцать исполнилось.
— Значит, придется записывать не никах, а ижап-ка- бул45, — сказал он, беря в руки тетрадь с карандашом.
После мэжлеса Салават впервые вступил в дом Гюль базир на правах зятя-кейяу, сделав родителям жены бо гатые подношения: тестю — жеребца, теще — шубу из шкурок лисьих и куньих лапок, корову для свадьбы да двадцать рублей деньгами. А самой кэлэш46 преподнес платье, платок, серебряное колечко, душистое мыло и деньги. Ночь они провели вместе.
Вымывшись поутру в бане, Салават отправился к себе. Продолжение туя было назначено на третий день, который приходился на конец недели.
В урочный час родители Гюльбазир вышли к калитке, чтобы встретить сватьев и прибывших вместе с ними соро дичей.
— Айдук — добро пожаловать!
— Уж как мы вас ждали, как ждали!
После чаепития Хагынбай, оставив у себя зятя и его родителей, развел остальных гостей по другим избам, заранее договорившись с хозяевами.
Когда все было готово для застолья, гости вновь потяну лись к дому Хагынбая. Поджидая запаздывающих, при шедшие пораньше кунаки с удовольствием общались, неторопливо расспрашивая друг друга о жизни, о скотине- имуществе. Тон задавали, в основном, акхакалы. Те, что были помоложе, сидели, помалкивая. Только с дозволения старших они могли время от времени вставить словцо, да и то лишь в тех случаях, когда приходилось отвечать на их прямые вопросы.
Как только все собрались, хозяин прервал разговоры, обратившись к гостям с предложением вымыть руки.
По знаку Хагынбая служивший у него в работниках мо лодой парень внес медный таз и кумган, наполненный по догретой водой, и поднес их самому почетному гостю — Юлаю. После этого он перешел к мулле.
Когда устроившиеся на нарах мужчины омыли руки, медный таз с медным кумганом перекочевали на женскую половину.
88
После того как родители Салавата и Гюльбазир обнесли гостей подарками, мулла спросил потихоньку у Хагынбая: — Если я не ошибаюсь, дочери твоей семнадцать?
— Да нет, пятнадцать исполнилось.
— Значит, придется записывать не никах, а ижап-ка- бул45, — сказал он, беря в руки тетрадь с карандашом.
После мэжлеса Салават впервые вступил в дом Гюль базир на правах зятя-кейяу, сделав родителям жены бо гатые подношения: тестю — жеребца, теще — шубу из шкурок лисьих и куньих лапок, корову для свадьбы да двадцать рублей деньгами. А самой кэлэш46 преподнес платье, платок, серебряное колечко, душистое мыло и деньги. Ночь они провели вместе.
Вымывшись поутру в бане, Салават отправился к себе. Продолжение туя было назначено на третий день, который приходился на конец недели.
В урочный час родители Гюльбазир вышли к калитке, чтобы встретить сватьев и прибывших вместе с ними соро дичей.
— Айдук — добро пожаловать!
— Уж как мы вас ждали, как ждали!
После чаепития Хагынбай, оставив у себя зятя и его родителей, развел остальных гостей по другим избам, заранее договорившись с хозяевами.
Когда все было готово для застолья, гости вновь потяну лись к дому Хагынбая. Поджидая запаздывающих, при шедшие пораньше кунаки с удовольствием общались, неторопливо расспрашивая друг друга о жизни, о скотине- имуществе. Тон задавали, в основном, акхакалы. Те, что были помоложе, сидели, помалкивая. Только с дозволения старших они могли время от времени вставить словцо, да и то лишь в тех случаях, когда приходилось отвечать на их прямые вопросы.
Как только все собрались, хозяин прервал разговоры, обратившись к гостям с предложением вымыть руки.
По знаку Хагынбая служивший у него в работниках мо лодой парень внес медный таз и кумган, наполненный по догретой водой, и поднес их самому почетному гостю — Юлаю. После этого он перешел к мулле.
Когда устроившиеся на нарах мужчины омыли руки, медный таз с медным кумганом перекочевали на женскую половину.
88
