с закваской, после чего время от времени взбивали кумыс деревянной мутовкой.
Другие женщины занимались приготовлением ойотка- на-катыка из снятого коровьего молока. Они кипятили в огромном казане эркет34, затем складывали полученную массу в полотняные мешочки и, подвесив их на некоторое время на железные крюки, давали жидкости стечь. Потом свежий курут разделывался на части, которым придава лась округлая форма. Вслед за этим шарики выкладыва лись на размещавшиеся возле летней кухни ылаши и оставлялись там для просушки.
Раскрывая секреты этого древнего и жизненно важного промысла, Мюния постоянно внушала невесткам, что нельзя лениться и что курута на зиму необходимо заготав ливать как можно больше, так как это очень сытный про дукт, который ко всему прочему не портится.
— Кислым курутом хорошо мясную хурпу приправ лять. И для желудка полезно, и силы дает против всякой хвори, — напоминала она.
Не сидели без дела и сыновья. Вместе с работниками они замачивали у озера луб. В их обязанности входило так же участвовать в заготовке сена как для ездовых лошадей, так и для коров, овец и коз. Кроме того, они помогали ухаживать за посевами...
Время подобно быстротечной реке — уплывает незамет но. Опять сменяет только что наступившую было осень долгая снежная и морозная зима, а за ней приходит в свой черед весна, сулящая всем скорую летнюю благодать. И вновь большая семья Юлая Азналина, дождавшись ж и вительной поры яйляу, устремляется вместе с другими односельчанами на приволье.
Каждый вечер, с наступлением сумерек, у костра, разо жженного напротив большой юрты, собирается семья Юлая вместе с ближайшими родственниками и другими членами их рода. Быть главной на таких посиделках чаще всего выпадало большой затейнице Азнабикэ, в запасе у которой всегда имелось что рассказать. Она знала наи зусть и очень выразительно передавала кубаир «Заятуляк иХыухылыу», киссы «Бузъегет», «Юсуф и Зюлейха».
Ее слушали, затаив дыхание. Многие даже, переживая, плакали. Вместе с остальными роняла слезы, то и дело шмыгая носом, и впечатлительная Зюлейха. Готовая вот- вот разрыдаться, она прижалась однажды к Салавату и, всхлипнув, тихо проговорила: 57
Другие женщины занимались приготовлением ойотка- на-катыка из снятого коровьего молока. Они кипятили в огромном казане эркет34, затем складывали полученную массу в полотняные мешочки и, подвесив их на некоторое время на железные крюки, давали жидкости стечь. Потом свежий курут разделывался на части, которым придава лась округлая форма. Вслед за этим шарики выкладыва лись на размещавшиеся возле летней кухни ылаши и оставлялись там для просушки.
Раскрывая секреты этого древнего и жизненно важного промысла, Мюния постоянно внушала невесткам, что нельзя лениться и что курута на зиму необходимо заготав ливать как можно больше, так как это очень сытный про дукт, который ко всему прочему не портится.
— Кислым курутом хорошо мясную хурпу приправ лять. И для желудка полезно, и силы дает против всякой хвори, — напоминала она.
Не сидели без дела и сыновья. Вместе с работниками они замачивали у озера луб. В их обязанности входило так же участвовать в заготовке сена как для ездовых лошадей, так и для коров, овец и коз. Кроме того, они помогали ухаживать за посевами...
Время подобно быстротечной реке — уплывает незамет но. Опять сменяет только что наступившую было осень долгая снежная и морозная зима, а за ней приходит в свой черед весна, сулящая всем скорую летнюю благодать. И вновь большая семья Юлая Азналина, дождавшись ж и вительной поры яйляу, устремляется вместе с другими односельчанами на приволье.
Каждый вечер, с наступлением сумерек, у костра, разо жженного напротив большой юрты, собирается семья Юлая вместе с ближайшими родственниками и другими членами их рода. Быть главной на таких посиделках чаще всего выпадало большой затейнице Азнабикэ, в запасе у которой всегда имелось что рассказать. Она знала наи зусть и очень выразительно передавала кубаир «Заятуляк иХыухылыу», киссы «Бузъегет», «Юсуф и Зюлейха».
Ее слушали, затаив дыхание. Многие даже, переживая, плакали. Вместе с остальными роняла слезы, то и дело шмыгая носом, и впечатлительная Зюлейха. Готовая вот- вот разрыдаться, она прижалась однажды к Салавату и, всхлипнув, тихо проговорила: 57
