юрте подошли несколько незнакомых башкирских пар ней. Склонив головы перед вышедшим к ним навстречу старшиной Азналиным, молодые люди обратились к нему с такими словами: — Агай, мы явились к тебе за помощью.
— Умоляем тебя, выручи нас из беды!
— Мы с завода сбежали, и за нами солдаты охотятся, — наперебой жаловались они.
— А зачем бежали? Вы же сами на работу нанима лись! — строго сказал Юлай.
— Откуда нам было знать, агай, что нас ждет!
— И с какого же вы завода? С того, что в Биларите?20 — Ну да, с того самого.
— На какой срок подрядились?
— На пять лет... Вроде бы всего год оставался. Да вот только уж совсем невмоготу стало. Мало того, что работа тяжелая, так ведь еще и измываются. А заработка даже на еду не хватает. Посмотрел бы кто, как и где мы живем! Ну а в каком тряпье ходим — сам видишь...
Не дослушав говорившего, Юлай спросил: — Ты сам-то откуда родом будешь, кустым21?
— Из Тамъянского рода, агай. Из Куткура22. Зовут меня Хайрулла, а отца моего — Ш аяхмет.
— Остальные тоже тамъянцы?
— Да нет. Из тамъянцев я тут один, — сказал Хайрул ла и представил старшине своих товарищей: — Зайнул ла — из Катайского рода, Хупитдин — из Кубалякского, а вон те — из аулов, что под началом старшины Кулуй Балтаса23.
— И ни одного из Шайтан-Кудейской волости?
— Ни одного.
— Тогда зачем ко мне пожаловали? Нет чтобы к своим старшинам обратиться.
— Да какой от них прок, агай! А про Кулуй Балтаса болтают, будто он такой лютый, что похлеще хозяев заво да будет. Сам же перед урысами лебезит, под их дудку пляшет.
— Х-м, ну а я к вам какое отношение имею?
— Не имеешь, конечно. Да только, кого ни спроси, все в один голос твердят, будто справедливее и добрее тебя никого нет. Потому мы и...
— Погоди, погоди, кустым, — перебил Юлай Хайруллу во второй раз. — Нечего меня так возносить! Я ведь тоже не святой.
37
— Умоляем тебя, выручи нас из беды!
— Мы с завода сбежали, и за нами солдаты охотятся, — наперебой жаловались они.
— А зачем бежали? Вы же сами на работу нанима лись! — строго сказал Юлай.
— Откуда нам было знать, агай, что нас ждет!
— И с какого же вы завода? С того, что в Биларите?20 — Ну да, с того самого.
— На какой срок подрядились?
— На пять лет... Вроде бы всего год оставался. Да вот только уж совсем невмоготу стало. Мало того, что работа тяжелая, так ведь еще и измываются. А заработка даже на еду не хватает. Посмотрел бы кто, как и где мы живем! Ну а в каком тряпье ходим — сам видишь...
Не дослушав говорившего, Юлай спросил: — Ты сам-то откуда родом будешь, кустым21?
— Из Тамъянского рода, агай. Из Куткура22. Зовут меня Хайрулла, а отца моего — Ш аяхмет.
— Остальные тоже тамъянцы?
— Да нет. Из тамъянцев я тут один, — сказал Хайрул ла и представил старшине своих товарищей: — Зайнул ла — из Катайского рода, Хупитдин — из Кубалякского, а вон те — из аулов, что под началом старшины Кулуй Балтаса23.
— И ни одного из Шайтан-Кудейской волости?
— Ни одного.
— Тогда зачем ко мне пожаловали? Нет чтобы к своим старшинам обратиться.
— Да какой от них прок, агай! А про Кулуй Балтаса болтают, будто он такой лютый, что похлеще хозяев заво да будет. Сам же перед урысами лебезит, под их дудку пляшет.
— Х-м, ну а я к вам какое отношение имею?
— Не имеешь, конечно. Да только, кого ни спроси, все в один голос твердят, будто справедливее и добрее тебя никого нет. Потому мы и...
— Погоди, погоди, кустым, — перебил Юлай Хайруллу во второй раз. — Нечего меня так возносить! Я ведь тоже не святой.
37
