поощрять. Их заслуги не остались без ее высочайшего внимания. Многие удостоились медалей и материального вознаграждения.
Насытившись кровью Пугачева и его сподвижников, разработав целый ряд мероприятий по преданию их «на вечное время забвению и глубокому молчанию», она вспомнила и в полный голос заговорила о своем человеко любии, о том, что заблуждающихся следует возвращать на путь исправления.
Боясь прослыть Иваном Грозным «в юбке», императри ца стала призывать своих подначальных воздействовать на мятежников не только силой и угрозами, но и при помо щи увещеваний, обещаний ее монарших милостей.
Тем не менее главнокомандующий Панин, не привык ший к заигрываниям с противником и не признававший никаких полумер, проигнорировал ее потуги на завоева ние международного авторитета и, при активной поддерж ке Суворова, самым жестоким образом расправился с бун товщиками, покарав свыше восьми тысяч человек.
Людей допрашивали «с пристрастием», гноили по тюрьмам, казнили, подвешивали на железные крюки за ребра, кромсали им носы и уши, отправляли на каторгу и в ссылку... По всей территории проживания башкир, их исторических владений, в селениях и вдоль проселочных дорог стояли наводившие ужас варварские орудия смерти и пыток: виселицы, «глаголы» и колеса. В одной только Исетской провинции функционировали сто восемь висе лиц, которые перевозились из аула в аул.
Но даже это не заставило пугачевского фельдмаршала Юнаева сложить оружие. Мотавшегося по башкирским аулам провокатора и подстрекателя отставного поручика и переводчика Осипа Мещеряковского из Челябинска он велел повесить на сколоченной русскими же виселице. Та же участь постигла в числе прочих соглядатаев Савельева и Исаева.
Силами своего пятисотенного отряда Юнаев разрушил Кыштымский завод и ближайшие к нему укрепления, а также уничтожил целый ряд русских деревень. Он не прекращал борьбы до глубокой осени. Суровая уральская зима заставила его задуматься над тем, насколько оправ данно продолжение боевых действий в эту пору. Чтобы дать себе время собраться с силами, Бадаргул Юнаев ре шил воспользоваться объявленной властями амнистией и «обратиться в прежнее повиновение». Восемнадцатого 280
Насытившись кровью Пугачева и его сподвижников, разработав целый ряд мероприятий по преданию их «на вечное время забвению и глубокому молчанию», она вспомнила и в полный голос заговорила о своем человеко любии, о том, что заблуждающихся следует возвращать на путь исправления.
Боясь прослыть Иваном Грозным «в юбке», императри ца стала призывать своих подначальных воздействовать на мятежников не только силой и угрозами, но и при помо щи увещеваний, обещаний ее монарших милостей.
Тем не менее главнокомандующий Панин, не привык ший к заигрываниям с противником и не признававший никаких полумер, проигнорировал ее потуги на завоева ние международного авторитета и, при активной поддерж ке Суворова, самым жестоким образом расправился с бун товщиками, покарав свыше восьми тысяч человек.
Людей допрашивали «с пристрастием», гноили по тюрьмам, казнили, подвешивали на железные крюки за ребра, кромсали им носы и уши, отправляли на каторгу и в ссылку... По всей территории проживания башкир, их исторических владений, в селениях и вдоль проселочных дорог стояли наводившие ужас варварские орудия смерти и пыток: виселицы, «глаголы» и колеса. В одной только Исетской провинции функционировали сто восемь висе лиц, которые перевозились из аула в аул.
Но даже это не заставило пугачевского фельдмаршала Юнаева сложить оружие. Мотавшегося по башкирским аулам провокатора и подстрекателя отставного поручика и переводчика Осипа Мещеряковского из Челябинска он велел повесить на сколоченной русскими же виселице. Та же участь постигла в числе прочих соглядатаев Савельева и Исаева.
Силами своего пятисотенного отряда Юнаев разрушил Кыштымский завод и ближайшие к нему укрепления, а также уничтожил целый ряд русских деревень. Он не прекращал борьбы до глубокой осени. Суровая уральская зима заставила его задуматься над тем, насколько оправ данно продолжение боевых действий в эту пору. Чтобы дать себе время собраться с силами, Бадаргул Юнаев ре шил воспользоваться объявленной властями амнистией и «обратиться в прежнее повиновение». Восемнадцатого 280
