Как оказалось, в сторону Катав-Ивановского завода движется команда Рылеева. И уже известно, что вместе с ним едут конные отряды верных правительству мишар- ских и башкирских старшин, которые уже больше месяца готовились к этому походу. Среди них и те, кто когда-то был в рядах повстанцев, и теперь, примкнув к карателям, выказывают перед ними особое рвение. Люди Рылеева хорошо обучены и вооружены. Они собираются снять осаду и взять в плен Салавата.
Узнав об этом, тот затрясся от негодования и заскреже тал зубами.
— Предатели! Трусы! Такие и веру, и народ продадут, лишь бы шкуру свою спасти, — кричал он, кляня отступ ников. — Крови моей захотели?! — Будет им кровь! Просто так я им не дамся.
На следующее утро, еще затемно, он повел своих людей от Катав-Ивановского завода навстречу команде Рылеева.
Близкая зима дышала им в лицо колючим снегом. Она насылала на джигитов резкие порывы студеного ветра, словно пытаясь их остановить и развернуть в другую сто рону. Холод пробирал до самых костей. Но никто не ж а ловался, ведь с Салаватом остались самые преданные и стойкие. Следуя за молодым командиром, двухтысячное войско безостановочно продвигалось вперед.
А вот и каратели. Не дав им опомниться, Салават, увле кая за собой своих людей, с разбега набросился на воору женного до зубов противника.
Вражеская кавалерия начала контратаку. Надвигаясь на повстанцев, конники рассредоточились, чтобы отрезать им пути к отступлению. Салаватовцы бились насмерть. Сперва они вели прицельный обстрел из луков, а едва наступил черед рукопашной, в ход пошли сабли и копья.
— Не сдавайтесь, джигиты! Бейте, бейте залимов1, — покрикивал Салават, безжалостно сокрушая вокруг себя вражеских солдат.
Под стать батыру вел себя и его сноровистый караковый конь. Оберегая хозяина, он умудрился в минуту опасности вывернуться и лягнуть передними копытами набросивше гося на него неприятеля. А в тот момент, когда кто-то на правил на Салавата ружье, потревоженное чем-то бедное животное неожиданно шарахнулось в сторону, еще раз отведя от него угрозу.
260
Узнав об этом, тот затрясся от негодования и заскреже тал зубами.
— Предатели! Трусы! Такие и веру, и народ продадут, лишь бы шкуру свою спасти, — кричал он, кляня отступ ников. — Крови моей захотели?! — Будет им кровь! Просто так я им не дамся.
На следующее утро, еще затемно, он повел своих людей от Катав-Ивановского завода навстречу команде Рылеева.
Близкая зима дышала им в лицо колючим снегом. Она насылала на джигитов резкие порывы студеного ветра, словно пытаясь их остановить и развернуть в другую сто рону. Холод пробирал до самых костей. Но никто не ж а ловался, ведь с Салаватом остались самые преданные и стойкие. Следуя за молодым командиром, двухтысячное войско безостановочно продвигалось вперед.
А вот и каратели. Не дав им опомниться, Салават, увле кая за собой своих людей, с разбега набросился на воору женного до зубов противника.
Вражеская кавалерия начала контратаку. Надвигаясь на повстанцев, конники рассредоточились, чтобы отрезать им пути к отступлению. Салаватовцы бились насмерть. Сперва они вели прицельный обстрел из луков, а едва наступил черед рукопашной, в ход пошли сабли и копья.
— Не сдавайтесь, джигиты! Бейте, бейте залимов1, — покрикивал Салават, безжалостно сокрушая вокруг себя вражеских солдат.
Под стать батыру вел себя и его сноровистый караковый конь. Оберегая хозяина, он умудрился в минуту опасности вывернуться и лягнуть передними копытами набросивше гося на него неприятеля. А в тот момент, когда кто-то на правил на Салавата ружье, потревоженное чем-то бедное животное неожиданно шарахнулось в сторону, еще раз отведя от него угрозу.
260
