— Сына? — тихо переспросил, растерявшись, тот. — А кто был ваш сын, барин?
— Андрюша... — сквозь слезы с нежностью произнес академик и, взглянув на него с укором, уточнил: — Комен дант Симбирска, полковник Андрей Петрович Рычков.
Пугачев напрягся, пытаясь что-то вспомнить, но, так и не вспомнив, пожал в недоумении плечами.
— И сколь годов сынку вашему было? — с сочувствием спросил он.
— Тридцать шесть... Самый старшенький...
— Ну да... — покачал головой Пугачев. — И много их у вас?
— Семеро. А была бы дюжина, кабы господь остальных не прибрал.
— Большая у вас семья, барин, однакож.
— Большая — не большая, а каждый из детей моих мне дорог. Вон возьмем, к примеру, руки, — растопырил паль цы Рычков. — Какой палец ни укуси, все та же боль. Не приведи господь пережить своих детей, — сказал он и, не удержавшись, горько заплакал.
Пугачев взглянул на свои закованные в кандалы почер невшие руки и тоже зарыдал.
VI Суворов, воспринявший как должное расточаемые ему Паниным похвалы за поимку самозванца, вскоре и сам охотно уверился в том, что это его прямая заслуга. Началь ник секретных комиссий Павел Сергеевич Потемкин, из чьих рук выскользнул Пугачев, с неодобрением наблюдал, как прославившийся в последней войне полководец при людно лобызал главнокомандующему руку.
После целой череды допросов Панин, принявший само званца из рук в руки, направил генерал-поручика в Баш кортостан.
Приехав в Уфу, Суворов вселился во второй особняк промышленника Твердышева и с ходу, не дав себе ни дня передышки, приступил к делу. Вдохновленный своими недавними успехами, он жаждал как можно скорее покон чить с очагом незатухающего бунта.
Расстелив на столе большую карту, генерал бегал по комнате, с нетерпением поджидая отцов провинции и вое начальников. Они должны были ввести его в курс дела и 252
— Андрюша... — сквозь слезы с нежностью произнес академик и, взглянув на него с укором, уточнил: — Комен дант Симбирска, полковник Андрей Петрович Рычков.
Пугачев напрягся, пытаясь что-то вспомнить, но, так и не вспомнив, пожал в недоумении плечами.
— И сколь годов сынку вашему было? — с сочувствием спросил он.
— Тридцать шесть... Самый старшенький...
— Ну да... — покачал головой Пугачев. — И много их у вас?
— Семеро. А была бы дюжина, кабы господь остальных не прибрал.
— Большая у вас семья, барин, однакож.
— Большая — не большая, а каждый из детей моих мне дорог. Вон возьмем, к примеру, руки, — растопырил паль цы Рычков. — Какой палец ни укуси, все та же боль. Не приведи господь пережить своих детей, — сказал он и, не удержавшись, горько заплакал.
Пугачев взглянул на свои закованные в кандалы почер невшие руки и тоже зарыдал.
VI Суворов, воспринявший как должное расточаемые ему Паниным похвалы за поимку самозванца, вскоре и сам охотно уверился в том, что это его прямая заслуга. Началь ник секретных комиссий Павел Сергеевич Потемкин, из чьих рук выскользнул Пугачев, с неодобрением наблюдал, как прославившийся в последней войне полководец при людно лобызал главнокомандующему руку.
После целой череды допросов Панин, принявший само званца из рук в руки, направил генерал-поручика в Баш кортостан.
Приехав в Уфу, Суворов вселился во второй особняк промышленника Твердышева и с ходу, не дав себе ни дня передышки, приступил к делу. Вдохновленный своими недавними успехами, он жаждал как можно скорее покон чить с очагом незатухающего бунта.
Расстелив на столе большую карту, генерал бегал по комнате, с нетерпением поджидая отцов провинции и вое начальников. Они должны были ввести его в курс дела и 252
