Долго молился юный Салават, воздевая руки к небу и взывая к помощи Аллахы Тагаля. Остановился он лишь в тот момент, когда почувствовал, что ему чуточку полегчало.
III Хорошо понимая состояние Салавата, Юлай долго ле жал на своем ложе в большой юрте, не смыкая глаз. Его мучили сомнения: а не зря ли он посвящал сына с ранних лет в подробности трагической истории их народа? Еще никому не удавалось изменить ее ход. И Салават не смо жет. Тогда зачем было морочить парню голову?
В том, что сын, страстно любя природу родного Урала, проникается все большей ненавистью к захватчикам, повинен не только он, Юлай, но и его мать Азнабикэ... Впрочем, если бы только в родителях было дело. Таким уж он уродился — смышленым, расторопным да пытливым. Помнится, сызмальства каждый вечер приставал к мате ри с просьбами то байт рассказать, то сказку, то легенду или историю про какого-нибудь батыра. Без этого Салават никак не засыпал.
Малайке еще и семи не исполнилось, а он уже в скач- ках-бэйге участвовал. Да не просто так — ему непременно первым надо быть. А проиграв, мчался со стыда подальше от всех на простор, душу отвести.
Вот и сегодня Салават будто сам не свой. Сначала — пе реживания из-за того, что отцу не удалось помешать стро ительству завода на Симе. А когда уж он своими собствен ными глазами увидел, на что способны каратели, испытал самое настоящее потрясение.
Даже вернувшись к своим, на летнюю стоянку, не успо коился. И от еды отказался. Видно, никак не шел из голо вы растерзанный стервятниками труп. Забрал лошадей и ушел к реке. Знает ведь, что только природа и может его отвлечь и исцелить. Она и есть его главная отрада. Да еще песни. Чем бы ни занимался Салават — скакал ли верхом или резвился со сверстниками, уходил ли в горы — он не мог не петь.
Попытавшись представить себе любимого сына солид ным мужем, Юлай подумал: «Вряд ли годы его изме нят...» За этой мыслью пришла другая, сменяемая треть ей... Тут уж и впрямь не до сна. Разом нахлынули трево жащие душу воспоминания, которые вернули его к давно минувшим дням.
26
III Хорошо понимая состояние Салавата, Юлай долго ле жал на своем ложе в большой юрте, не смыкая глаз. Его мучили сомнения: а не зря ли он посвящал сына с ранних лет в подробности трагической истории их народа? Еще никому не удавалось изменить ее ход. И Салават не смо жет. Тогда зачем было морочить парню голову?
В том, что сын, страстно любя природу родного Урала, проникается все большей ненавистью к захватчикам, повинен не только он, Юлай, но и его мать Азнабикэ... Впрочем, если бы только в родителях было дело. Таким уж он уродился — смышленым, расторопным да пытливым. Помнится, сызмальства каждый вечер приставал к мате ри с просьбами то байт рассказать, то сказку, то легенду или историю про какого-нибудь батыра. Без этого Салават никак не засыпал.
Малайке еще и семи не исполнилось, а он уже в скач- ках-бэйге участвовал. Да не просто так — ему непременно первым надо быть. А проиграв, мчался со стыда подальше от всех на простор, душу отвести.
Вот и сегодня Салават будто сам не свой. Сначала — пе реживания из-за того, что отцу не удалось помешать стро ительству завода на Симе. А когда уж он своими собствен ными глазами увидел, на что способны каратели, испытал самое настоящее потрясение.
Даже вернувшись к своим, на летнюю стоянку, не успо коился. И от еды отказался. Видно, никак не шел из голо вы растерзанный стервятниками труп. Забрал лошадей и ушел к реке. Знает ведь, что только природа и может его отвлечь и исцелить. Она и есть его главная отрада. Да еще песни. Чем бы ни занимался Салават — скакал ли верхом или резвился со сверстниками, уходил ли в горы — он не мог не петь.
Попытавшись представить себе любимого сына солид ным мужем, Юлай подумал: «Вряд ли годы его изме нят...» За этой мыслью пришла другая, сменяемая треть ей... Тут уж и впрямь не до сна. Разом нахлынули трево жащие душу воспоминания, которые вернули его к давно минувшим дням.
26
