старшина Ногайской дороги был удостоен не только меда ли, но и получил денежное вознаграждение.
Салават Юлаев, узнав о поражении одного из главных и надежнейших своих соратников, испытал настоящее потрясение.
— Сколько раз Канзафар-агай попадался в руки карате- лей и столько же раз бежал. В каких только переделках не побывал. Я уж думал, что ему все нипочем, везучий... Добро бы, кто чужой выдал, а то ведь опять через своих пострадал, — сокрушался он.
— Да, что-то осмелели соглядатаи, головы подняли, — отозвался не менее его удрученный Каранай Муратов. — Свой иной раз хуже врага. Враг он и есть враг. А своему до последнего веришь. Кидряс ведь с нами заодно был, у Бу- гасая-батши до палкауника дослужился. Простили ему прежние грехи. Так он опять за старое взялся. Весной Тор- нова выдал, а теперь вот Канзафара.
— Вот кэбэхэт1, за деньги товарища продал. Небось, шибко на этом разбогатеет... — горько усмехнулся Са лават.
Муратов задумчиво покачал головой, а потом спросил: — Как же нам теперь с Уфой быть, кустым?
— А ты сам как считаешь, Каранай-агай?
— Уфа — важный город. Не зря каратели вокруг так и кишат, так и рыщут. Не подступишься и просто так голы ми руками не возьмешь. Да и Канзафара с нами нет... Рискованно...
— Вот и я так думаю, — нехотя признался Салават.
Спустя некоторое время после этого разговора, оставив под Уфой тысячный отряд, они разъехались. Старый бун товщик Каранай Муратов отбыл к Уральским горам, а Са лават Юлаев отправился в сторону Бирска, где действова ли командиры Байкей Тойкиев, Магадей Ме дияров, Аит Саитов и Ярмухаммет Кадырметов. В том же самом районе орудовали крупные конные команды Кулыя Балтаса и Ш арыпа Киикова, помогавшие по распоряжению Михель сона карательному отряду поручика Яворского.
— Старшина Кулый Балтас перед урысами выслужива ется, карателям помогает, а своим житья не дает, — жало вались люди Салавату.
— Продажной шкуре место в могиле! — проговорил тот сквозь зубы и, поскольку сам Кулый был недоступен, ве лел спалить его дом и надворные постройки, а живность раздать народу.
229
Салават Юлаев, узнав о поражении одного из главных и надежнейших своих соратников, испытал настоящее потрясение.
— Сколько раз Канзафар-агай попадался в руки карате- лей и столько же раз бежал. В каких только переделках не побывал. Я уж думал, что ему все нипочем, везучий... Добро бы, кто чужой выдал, а то ведь опять через своих пострадал, — сокрушался он.
— Да, что-то осмелели соглядатаи, головы подняли, — отозвался не менее его удрученный Каранай Муратов. — Свой иной раз хуже врага. Враг он и есть враг. А своему до последнего веришь. Кидряс ведь с нами заодно был, у Бу- гасая-батши до палкауника дослужился. Простили ему прежние грехи. Так он опять за старое взялся. Весной Тор- нова выдал, а теперь вот Канзафара.
— Вот кэбэхэт1, за деньги товарища продал. Небось, шибко на этом разбогатеет... — горько усмехнулся Са лават.
Муратов задумчиво покачал головой, а потом спросил: — Как же нам теперь с Уфой быть, кустым?
— А ты сам как считаешь, Каранай-агай?
— Уфа — важный город. Не зря каратели вокруг так и кишат, так и рыщут. Не подступишься и просто так голы ми руками не возьмешь. Да и Канзафара с нами нет... Рискованно...
— Вот и я так думаю, — нехотя признался Салават.
Спустя некоторое время после этого разговора, оставив под Уфой тысячный отряд, они разъехались. Старый бун товщик Каранай Муратов отбыл к Уральским горам, а Са лават Юлаев отправился в сторону Бирска, где действова ли командиры Байкей Тойкиев, Магадей Ме дияров, Аит Саитов и Ярмухаммет Кадырметов. В том же самом районе орудовали крупные конные команды Кулыя Балтаса и Ш арыпа Киикова, помогавшие по распоряжению Михель сона карательному отряду поручика Яворского.
— Старшина Кулый Балтас перед урысами выслужива ется, карателям помогает, а своим житья не дает, — жало вались люди Салавату.
— Продажной шкуре место в могиле! — проговорил тот сквозь зубы и, поскольку сам Кулый был недоступен, ве лел спалить его дом и надворные постройки, а живность раздать народу.
229
