Н икак не ожидавший этого Долгополов уже раскаивал ся в том, что связался с самозванцем.
— Ваше величество, я ведь купец, — робко напомнил он. — Я к казацкому делу непривычный.
— Мало ли что непривычный, научишься. Чай, не боги горшки обжигают, — усмехнулся Пугачев и, немного по молчав, пригрозил: — И заруби себе на носу: станешь ко му про меня небылицы всякие сказывать, худо тебе будет.
— Понял, Ваше величество.
— Нет, чую я, что ты так и не усек до конца. Вот пока жу тебе кой-чего, можа, и перестанешь мне перечить, — сказал Пугачев и повел Долгополова туда, где висели каз ненные по его приказу люди. — Погляди, как у нас нака зывают, кто меня ни в грош не ставит!
При виде покачивающихся на виселицах мертвецов у купца душа ушла в пятки.
— Ваше величество, я все понял, — простонал он. — Ис полню все, что ни пожелаете...
— То-то же! А таперича ступай на обозных лошадей поглядеть.
— Слушаюсь, Ваше величество, слушаюсь...
Купец, ни живой ни мертвый, поплелся к загону. Он еще долго не мог прийти в себя после увиденного и пере житого.
На другой день, когда войско Пугачева шествовало по направлению к Осе, с Долгополовым поравнялся Пер фильев.
— Скажи-ка, Ефстафий Митрофаныч, как на духу, тебя и впрямь сам наследник отрядил?
— Именно так и было. Их высочество Павел Петрович приказали мне подарки доставить и назад в Питер возвра щаться. Они, поди, дожидаются меня сейчас с нетерпе нием, — чуть не заплакал купец.
— Брешешь, ой, брешешь! — хитро улыбнувшись, отве тил ему тот и расхохотался.
— Клянусь, не вру!
— Не отпирайся, знамо дело, наплел, — сказал Пер фильев, не переставая смеяться. — Не мог тебя Павел Пет рович сюда послать. Может, тебя кто другой от имени царевича подослал, а? Ты правду сказывай, не таись.
— Да не таюсь я. Мне его высочество самолично прика зали родителя ихнего разыскать.
— Ну лады, так и быть. Раз уж ты упираешься, рас крою тебе одну тайну, — проговорил вполголоса Перфиль 203
— Ваше величество, я ведь купец, — робко напомнил он. — Я к казацкому делу непривычный.
— Мало ли что непривычный, научишься. Чай, не боги горшки обжигают, — усмехнулся Пугачев и, немного по молчав, пригрозил: — И заруби себе на носу: станешь ко му про меня небылицы всякие сказывать, худо тебе будет.
— Понял, Ваше величество.
— Нет, чую я, что ты так и не усек до конца. Вот пока жу тебе кой-чего, можа, и перестанешь мне перечить, — сказал Пугачев и повел Долгополова туда, где висели каз ненные по его приказу люди. — Погляди, как у нас нака зывают, кто меня ни в грош не ставит!
При виде покачивающихся на виселицах мертвецов у купца душа ушла в пятки.
— Ваше величество, я все понял, — простонал он. — Ис полню все, что ни пожелаете...
— То-то же! А таперича ступай на обозных лошадей поглядеть.
— Слушаюсь, Ваше величество, слушаюсь...
Купец, ни живой ни мертвый, поплелся к загону. Он еще долго не мог прийти в себя после увиденного и пере житого.
На другой день, когда войско Пугачева шествовало по направлению к Осе, с Долгополовым поравнялся Пер фильев.
— Скажи-ка, Ефстафий Митрофаныч, как на духу, тебя и впрямь сам наследник отрядил?
— Именно так и было. Их высочество Павел Петрович приказали мне подарки доставить и назад в Питер возвра щаться. Они, поди, дожидаются меня сейчас с нетерпе нием, — чуть не заплакал купец.
— Брешешь, ой, брешешь! — хитро улыбнувшись, отве тил ему тот и расхохотался.
— Клянусь, не вру!
— Не отпирайся, знамо дело, наплел, — сказал Пер фильев, не переставая смеяться. — Не мог тебя Павел Пет рович сюда послать. Может, тебя кто другой от имени царевича подослал, а? Ты правду сказывай, не таись.
— Да не таюсь я. Мне его высочество самолично прика зали родителя ихнего разыскать.
— Ну лады, так и быть. Раз уж ты упираешься, рас крою тебе одну тайну, — проговорил вполголоса Перфиль 203
