Слышь, Азнабикэ? Случаем, не припомнишь, как того урыса звали, того самого, что из Ырымбура?
— Ты про Ырышкова спрашиваешь, который с сыном заезжал?
— Ну да, точно, Ы рышкуф, — кивнула Мюния и хлоп нула себя ладонью по лбу.
— А он не сказывал, по какому делу приезжал? — спро сил Юлай.
— Нет.
Едва только Мюния вышла, Салават придвинулся к отцу.
— Ты знаешь того урыса, атай?
— Знаю.
— А он хороший или плохой?
Юлай не сразу ему ответил. Задумавшись над прямым вопросом сына, он теребил тронутую сединой бородку, бес сознательно следя за осой, ползающей по краю деревянной миски.
— Уж и не знаю что тебе сказать, улым, — тяжело вздохнув, произнес наконец Юлай и неуверенно доба вил: — Вроде бы явного вреда от Рычкова башкортам не было... Хотя с какой стороны посмотреть... Ведь он был в той самой экспедиции, которую Кирилов8 снарядил. А Ки рилов тот недоброе задумал — у нас, у башкортов, земли- воды наши исконные отобрать. Так вот, значит, Рычков с ним и приехал и так при нем безотлучно и находился9. А Кирилов, хоть и большим ученым слыл, еще тот был злодей. Он на башкортов карателей наслал, чтобы нашего брата как можно больше истребить, причем грамотных. В живых только самых темных да отсталых оставляли... Так что сам видишь, с какими людьми Рычков якшался.
— А куда ему было деваться, он ведь и сам урыс.
— Да я не о том, улым. Пускай с кем угодно водится. Это его дело. Только он, как ученый человек, должен был помешать карателям грамотных башкортов убивать и ме чети сжигать вместе со всеми книгами и медресе10. Вот ведь что вытворял с башкортами Акбатша11. Из-за этого народ наш дичает, пропадает. А ведь когда-то нас было так много...
— Скажи, атай, а зачем Акбатша приказывал наши ме чети сжигать и грамотных уничтожать?
— Всю вину за беспорядки в Башкортостане урысы-ка- ратели вечно на грамотных валили. А башкорты уж много раз восстания подымали, то за Сеитом шли, то за Алдаром 21
— Ты про Ырышкова спрашиваешь, который с сыном заезжал?
— Ну да, точно, Ы рышкуф, — кивнула Мюния и хлоп нула себя ладонью по лбу.
— А он не сказывал, по какому делу приезжал? — спро сил Юлай.
— Нет.
Едва только Мюния вышла, Салават придвинулся к отцу.
— Ты знаешь того урыса, атай?
— Знаю.
— А он хороший или плохой?
Юлай не сразу ему ответил. Задумавшись над прямым вопросом сына, он теребил тронутую сединой бородку, бес сознательно следя за осой, ползающей по краю деревянной миски.
— Уж и не знаю что тебе сказать, улым, — тяжело вздохнув, произнес наконец Юлай и неуверенно доба вил: — Вроде бы явного вреда от Рычкова башкортам не было... Хотя с какой стороны посмотреть... Ведь он был в той самой экспедиции, которую Кирилов8 снарядил. А Ки рилов тот недоброе задумал — у нас, у башкортов, земли- воды наши исконные отобрать. Так вот, значит, Рычков с ним и приехал и так при нем безотлучно и находился9. А Кирилов, хоть и большим ученым слыл, еще тот был злодей. Он на башкортов карателей наслал, чтобы нашего брата как можно больше истребить, причем грамотных. В живых только самых темных да отсталых оставляли... Так что сам видишь, с какими людьми Рычков якшался.
— А куда ему было деваться, он ведь и сам урыс.
— Да я не о том, улым. Пускай с кем угодно водится. Это его дело. Только он, как ученый человек, должен был помешать карателям грамотных башкортов убивать и ме чети сжигать вместе со всеми книгами и медресе10. Вот ведь что вытворял с башкортами Акбатша11. Из-за этого народ наш дичает, пропадает. А ведь когда-то нас было так много...
— Скажи, атай, а зачем Акбатша приказывал наши ме чети сжигать и грамотных уничтожать?
— Всю вину за беспорядки в Башкортостане урысы-ка- ратели вечно на грамотных валили. А башкорты уж много раз восстания подымали, то за Сеитом шли, то за Алдаром 21
