— Ну что ж , Айтуган-агай, пой, коли хочешь.
Опустив поводья, Айтуган запел свою песню, которая была посвящена Салавату.
Пестрое крыло, ай, да белое перо, у птицы Урал тау, у орла, Наш Салават, хай, да с Бугасаем, — Народам многим голова...
Салавату было очень приятно от того, что его славят наравне с Пугачевым.
— Афарин!.. Ай-хай, хорошо поешь, Айтуган-агай1 Еще бы и про него самого песню сочинил.
— Про кого? Про Бугасая, что ли? И про него у меня песенка сложена, — воскликнул тот и пропел: Есть на свете батша Бугасай, говорят, Бобровая шапка на нем, говорят.
По Яику да по Хакмару пройдясь, говорят.
Бею страну взбудоражил он, говорят.
— Надо же, и эта хороша, очень нужная песня, — по хвалил Салават. — Споешь ее Бугасаю при случае, ладно?
— Спою. Почему не спеть. А когда мы его самого уви дим?
— Скоро, Алла бойорха...
* * * Некоторое время спустя отряд остановился на поляне в окрестностях аула Киги и расположился на привал. Когда молодой командир и его джигиты чаевничали, прискакал гонец и сообщил о приближении Емельяна Пугачева.
Взволнованный этим известием Салават, отставив жес тяную кружку с недопитым чаем в сторону, проворно поднялся на ноги и распрямил плечи.
— А где сейчас наш Бугасай-батша?
— В двух-трех верстах отсель, — сказал гонец.
Салават вскочил на своего мухортого жеребца.
— Айда, коняшка, батшу встречать, — бодро крикнул он и в сопровождении охраны поехал по большой дороге. Вскоре он поравнялся с тарантасом, в котором по-царски горделиво восседал, откинувшись назад, сам Пугачев. Остановив коня, Салават бойко приветствовал его: 195
Опустив поводья, Айтуган запел свою песню, которая была посвящена Салавату.
Пестрое крыло, ай, да белое перо, у птицы Урал тау, у орла, Наш Салават, хай, да с Бугасаем, — Народам многим голова...
Салавату было очень приятно от того, что его славят наравне с Пугачевым.
— Афарин!.. Ай-хай, хорошо поешь, Айтуган-агай1 Еще бы и про него самого песню сочинил.
— Про кого? Про Бугасая, что ли? И про него у меня песенка сложена, — воскликнул тот и пропел: Есть на свете батша Бугасай, говорят, Бобровая шапка на нем, говорят.
По Яику да по Хакмару пройдясь, говорят.
Бею страну взбудоражил он, говорят.
— Надо же, и эта хороша, очень нужная песня, — по хвалил Салават. — Споешь ее Бугасаю при случае, ладно?
— Спою. Почему не спеть. А когда мы его самого уви дим?
— Скоро, Алла бойорха...
* * * Некоторое время спустя отряд остановился на поляне в окрестностях аула Киги и расположился на привал. Когда молодой командир и его джигиты чаевничали, прискакал гонец и сообщил о приближении Емельяна Пугачева.
Взволнованный этим известием Салават, отставив жес тяную кружку с недопитым чаем в сторону, проворно поднялся на ноги и распрямил плечи.
— А где сейчас наш Бугасай-батша?
— В двух-трех верстах отсель, — сказал гонец.
Салават вскочил на своего мухортого жеребца.
— Айда, коняшка, батшу встречать, — бодро крикнул он и в сопровождении охраны поехал по большой дороге. Вскоре он поравнялся с тарантасом, в котором по-царски горделиво восседал, откинувшись назад, сам Пугачев. Остановив коня, Салават бойко приветствовал его: 195
