Юнаев не торопился с ответом, так как испытывал к Ишбулатову двойственное чувство. С одной стороны, он был доволен, что тот поддержал некоторые выдвинутые ими в наказе требования, особенно те, что касались торгов ли, но с другой стороны, он не мог простить ему участия в подавлении восстания Батырши.
— Даже не знаю, что сказать, — пожал плечами Бадар гул. — Не сразу поймешь, что у Токтамыша на уме. Непро стой он человек, рудой промышляет, вроде русских завод чиков. Широко развернулся. Куда уж ему за бедных засту паться?! Правительству продался, в свое время помог карателям с Батыршой расправиться, бунт подавить. Да и сейчас против восставших башкортов выступает.
— А когда вы с им в последний раз виделись?
— Я был у него не так давно, упрашивал Вашему вели честву помочь. Так он отказался и меня отговаривал.
— Ну а вы, стало быть, советов их не послушались, вер но? — весело рассмеялся Пугачев и крепко пожал Юнаеву РУку.
— Не послушался, потому как вся наша надежда на вас. Я думаю, что вы нас, башкортов, не обидите, когда трон себе вернете, — сказал тот. — Вы уж не забудьте про наш наказ, Ваше величество.
— Не сумлевайтесь, не забуду и постараюсь все в точно сти исполнить, — заверил его Пугачев. — Дайте токмо срок. Как прогоню эту изменщицу, греховодницу Катери ну, зашлю ее в монастырь, так и обустрою все по-своему. Назначу вас головой Уложенной комиссии, и да будет все по-вашему.
— Благодарствую, Ваше величество, — с чувством вос кликнул тронутый до слез Юнаев.
Увлекшись, Пугачев продолжал в том же духе: — Вы, господин Юнаев, достойны всяких похвал и вы сокого звания. Такому большому человеку в чине фельд маршала быть подобает! — С этими словами он повернулся к писарю Почиталину: — Слыхал, Иван? Записывай не медля. А то мало ли чего, кабы не упустить чего опосля...
— Записано, царь-батюшка. В точности, как вы ска зали!
— Большой рахмат, Ваше величество, — еще раз побла годарил Юнаев, приложив руку к груди и с почтением склонив голову.
Емельян Пугачев испытывал немалое удовлетворение от того, что ему удалось привлечь на свою сторону столь 147
— Даже не знаю, что сказать, — пожал плечами Бадар гул. — Не сразу поймешь, что у Токтамыша на уме. Непро стой он человек, рудой промышляет, вроде русских завод чиков. Широко развернулся. Куда уж ему за бедных засту паться?! Правительству продался, в свое время помог карателям с Батыршой расправиться, бунт подавить. Да и сейчас против восставших башкортов выступает.
— А когда вы с им в последний раз виделись?
— Я был у него не так давно, упрашивал Вашему вели честву помочь. Так он отказался и меня отговаривал.
— Ну а вы, стало быть, советов их не послушались, вер но? — весело рассмеялся Пугачев и крепко пожал Юнаеву РУку.
— Не послушался, потому как вся наша надежда на вас. Я думаю, что вы нас, башкортов, не обидите, когда трон себе вернете, — сказал тот. — Вы уж не забудьте про наш наказ, Ваше величество.
— Не сумлевайтесь, не забуду и постараюсь все в точно сти исполнить, — заверил его Пугачев. — Дайте токмо срок. Как прогоню эту изменщицу, греховодницу Катери ну, зашлю ее в монастырь, так и обустрою все по-своему. Назначу вас головой Уложенной комиссии, и да будет все по-вашему.
— Благодарствую, Ваше величество, — с чувством вос кликнул тронутый до слез Юнаев.
Увлекшись, Пугачев продолжал в том же духе: — Вы, господин Юнаев, достойны всяких похвал и вы сокого звания. Такому большому человеку в чине фельд маршала быть подобает! — С этими словами он повернулся к писарю Почиталину: — Слыхал, Иван? Записывай не медля. А то мало ли чего, кабы не упустить чего опосля...
— Записано, царь-батюшка. В точности, как вы ска зали!
— Большой рахмат, Ваше величество, — еще раз побла годарил Юнаев, приложив руку к груди и с почтением склонив голову.
Емельян Пугачев испытывал немалое удовлетворение от того, что ему удалось привлечь на свою сторону столь 147
