кой дистанции бригадира Фейрвара, но надеяться на их скорую помощь пока что не приходится. Такие вот обстоя тельства, господа... Давайте же сообща подумаем, как нам быть, что делать. То ли нам своими силами против бунтов щиков от Оренбурга оттеснить, то ли помощи извне дожи даться?
Мнения участников совещания разделились. Голоса тех немногих, кто считал недостойным отсиживаться в крепости и выступал за начало боевых действий имеющи мися в наличии резервами, не нашли поддержки противо положной стороны. Большинство было напугано успехами противника и, выражая сомнение в благонадежности гар низонных солдат и казаков, высказалось против выведе ния их из Оренбурга.
Рейнсдорп послушался последних, но когда пугачевцы напали на Меновой двор, вынужден был выслать против них отряд, которому удалось отразить их атаку. Через несколько дней войско вновь выступило из города, чтобы сразиться с повстанцами, но было встречено массирован ной пушечной пальбой. Не выдержав натиска, оренбург ские казаки отступили.
Не желая рисковать своими людьми понапрасну, Пуга чев, подошедший вплотную к стенам города, на штурм не решился.
— Спешить не станем. Попробуем их измором взять. Тогда и зачнем, — сказал он и, приказав взять город в кольцо окружения, отправился со своими приближенны ми в находящуюся неподалеку Бердскую слободу7.
В просторном доме казака Константина Ситникова для него были приготовлены «царские покои» среди, обитых сусальным золотом стен и с соответствующей пышной об становкой: дорогой мебелью, коврами, зеркалами и все возможной утварью, доставленными из летних усадеб гу бернатора и прочей оренбургской знати. При «его импера торском величестве» состояла «гвардия» из двадцати пяти яицких казаков.
Проснувшись как-то поутру, Пугачев почти целый час провел в молитвах, беспрестанно крестясь на образ в пе реднем углу. Потом он долго простоял перед портретом цесаревича Павла Петровича, рядом с которым красова лось «государево» знамя.
— Как тебе живется-можется, сынок, наследничек мой единственный? — жалобно вопрошал он. — Кабы не мать твоя окаянная, немка Катерина, разве б скитался я так, 137
Мнения участников совещания разделились. Голоса тех немногих, кто считал недостойным отсиживаться в крепости и выступал за начало боевых действий имеющи мися в наличии резервами, не нашли поддержки противо положной стороны. Большинство было напугано успехами противника и, выражая сомнение в благонадежности гар низонных солдат и казаков, высказалось против выведе ния их из Оренбурга.
Рейнсдорп послушался последних, но когда пугачевцы напали на Меновой двор, вынужден был выслать против них отряд, которому удалось отразить их атаку. Через несколько дней войско вновь выступило из города, чтобы сразиться с повстанцами, но было встречено массирован ной пушечной пальбой. Не выдержав натиска, оренбург ские казаки отступили.
Не желая рисковать своими людьми понапрасну, Пуга чев, подошедший вплотную к стенам города, на штурм не решился.
— Спешить не станем. Попробуем их измором взять. Тогда и зачнем, — сказал он и, приказав взять город в кольцо окружения, отправился со своими приближенны ми в находящуюся неподалеку Бердскую слободу7.
В просторном доме казака Константина Ситникова для него были приготовлены «царские покои» среди, обитых сусальным золотом стен и с соответствующей пышной об становкой: дорогой мебелью, коврами, зеркалами и все возможной утварью, доставленными из летних усадеб гу бернатора и прочей оренбургской знати. При «его импера торском величестве» состояла «гвардия» из двадцати пяти яицких казаков.
Проснувшись как-то поутру, Пугачев почти целый час провел в молитвах, беспрестанно крестясь на образ в пе реднем углу. Потом он долго простоял перед портретом цесаревича Павла Петровича, рядом с которым красова лось «государево» знамя.
— Как тебе живется-можется, сынок, наследничек мой единственный? — жалобно вопрошал он. — Кабы не мать твоя окаянная, немка Катерина, разве б скитался я так, 137
