Обхожу я башкирский рай, А душа парит, в небо взмыв. Слышу я, как поет курай, Пробуждая в сердце мотив.
Ш. Бабич I Есть ли еще на земле места прекраснее и восхититель нее Урала? Особенно на исходе весны, когда ожившая под приветливыми солнечными лучами земля сплошь покры та нежной зеленью. Хрустит под ногами свежая сочная трава. Настоянный на ароматах молодой листвы и разно травья воздух пьянит, волнует сердце, пробуждает в душе радужные мечтанья.
Сызмальства знает и почитает Салават все, что растет на этой благодатной земле. Он узнает по запаху любую былинку. И звуки, нарушающие утреннюю тишину, ему тоже хорошо знакомы. То блеют где-то невдалеке дикие козы, лопочут в зарослях возле реки зайцы. В ивняке кукует кукуш ка, трещат сороки, а возле самой тропинки копошатся в траве вездесущие воробьи.
Топот коня, на котором скачет опередивший Салавата отец его Юлай, всполошил суетливых пташек. И вся их шумливая стайка разом взметнула вверх, облепив в тот же миг ветки старой березы. Раздалось возмущенное чи риканье.
Очарованный привычными и бесконечно дорогими кар тинами природы родного края, Салават едет неторопливо, то и дело придерживая коня. Но вот раздается голос отца, успевшего скрыться за перелеском: — Улым, ты куда подевался? Поспешай!
Юноша встрепенулся и, подпрыгнув в седле, прокри чал: — Ну, коняшка, давай-давай!
Когда он нагнал отца, тот уже выезжал на большак. Салават осадил разогнавшегося скакуна.
— Атай, может, сделаем привал у Юрюзани? — предло жил он.
14
Ш. Бабич I Есть ли еще на земле места прекраснее и восхититель нее Урала? Особенно на исходе весны, когда ожившая под приветливыми солнечными лучами земля сплошь покры та нежной зеленью. Хрустит под ногами свежая сочная трава. Настоянный на ароматах молодой листвы и разно травья воздух пьянит, волнует сердце, пробуждает в душе радужные мечтанья.
Сызмальства знает и почитает Салават все, что растет на этой благодатной земле. Он узнает по запаху любую былинку. И звуки, нарушающие утреннюю тишину, ему тоже хорошо знакомы. То блеют где-то невдалеке дикие козы, лопочут в зарослях возле реки зайцы. В ивняке кукует кукуш ка, трещат сороки, а возле самой тропинки копошатся в траве вездесущие воробьи.
Топот коня, на котором скачет опередивший Салавата отец его Юлай, всполошил суетливых пташек. И вся их шумливая стайка разом взметнула вверх, облепив в тот же миг ветки старой березы. Раздалось возмущенное чи риканье.
Очарованный привычными и бесконечно дорогими кар тинами природы родного края, Салават едет неторопливо, то и дело придерживая коня. Но вот раздается голос отца, успевшего скрыться за перелеском: — Улым, ты куда подевался? Поспешай!
Юноша встрепенулся и, подпрыгнув в седле, прокри чал: — Ну, коняшка, давай-давай!
Когда он нагнал отца, тот уже выезжал на большак. Салават осадил разогнавшегося скакуна.
— Атай, может, сделаем привал у Юрюзани? — предло жил он.
14
