— Верно говоришь! За два-три дня соберем отряд и отправим его к Стерлитамаку в распоряжение Богданова- эфэнде, — сказал он и определил место, откуда молодым джигитам предстояло выступить в поход.
Когда все разошлись, Юлай, оставшись наедине с сы ном, печально вздохнул.
— Вот ведь как все вышло, улым. Хотим мы того или нет, а придется нам-таки с казаками воевать.
— Ты сам отряд поведешь, атай?
— Нет, улым. Стар я для этого. Командовать отрядом будешь ты, — ответил Юлай. — Только прошу тебя, поста райся быть осторожным. Покуда не выяснится, что это за человек, рисковать попусту не стоит. Терять доверие влас тей нам невыгодно.
— Я все понял, атай, — кивнул Салават.
В назначенный старшиной день отобранные в отряд парни один за другим потянулись к месту сбора, к той самой поляне в конце аула, где обычно проходили их бое вые учения и бэйге. Салават деловито осмотрел и проверил припасы и снаряжение — луки, колчаны со стрелами, дубины, копья, сабли, после чего скомандовал «по коням» и велел построиться.
Юлай не вмешивался. Он стоял среди толпы провожав ших и молча наблюдал за действиями сына, испытывая за него законную гордость. Салавата нельзя было назвать рослым, но он был осанистым, плечистым, крепким и гиб ким. В движениях и во взгляде умных, проницательных глаз сквозили решительность и напористость. Смуглое сосредоточенное лицо казалось волевым и не по годам су ровым. Довершал облик молодого командира настоящий батырский наряд — богатая отороченная пушистым лись им мехом шапка, кольчуга, утепленный белый секмень, на ногах сапоги с длинными голенищами, за плечами туго набитый стрелами колчан, лук и прочее вооружение. Он словно рожден для того, чтобы быть впереди своих сверст ников и защищать от врага родную отчизну.
Под стать батыру и его бравые товарищи. Выстроив всадников ровными рядами, Салават подъехал со своим отрядом к односельчанам. Спрыгнув вниз, он легко под хватил на руки и нежно прижал к груди дочку Минлеязу, потрепал по голове сначала одного сына, потом другого. Простившись с женами, родными и прислугой, Салават подошел к родителям и, низко поклонившись им, сказал: — Благословите меня, атай-эсэй!
129
Когда все разошлись, Юлай, оставшись наедине с сы ном, печально вздохнул.
— Вот ведь как все вышло, улым. Хотим мы того или нет, а придется нам-таки с казаками воевать.
— Ты сам отряд поведешь, атай?
— Нет, улым. Стар я для этого. Командовать отрядом будешь ты, — ответил Юлай. — Только прошу тебя, поста райся быть осторожным. Покуда не выяснится, что это за человек, рисковать попусту не стоит. Терять доверие влас тей нам невыгодно.
— Я все понял, атай, — кивнул Салават.
В назначенный старшиной день отобранные в отряд парни один за другим потянулись к месту сбора, к той самой поляне в конце аула, где обычно проходили их бое вые учения и бэйге. Салават деловито осмотрел и проверил припасы и снаряжение — луки, колчаны со стрелами, дубины, копья, сабли, после чего скомандовал «по коням» и велел построиться.
Юлай не вмешивался. Он стоял среди толпы провожав ших и молча наблюдал за действиями сына, испытывая за него законную гордость. Салавата нельзя было назвать рослым, но он был осанистым, плечистым, крепким и гиб ким. В движениях и во взгляде умных, проницательных глаз сквозили решительность и напористость. Смуглое сосредоточенное лицо казалось волевым и не по годам су ровым. Довершал облик молодого командира настоящий батырский наряд — богатая отороченная пушистым лись им мехом шапка, кольчуга, утепленный белый секмень, на ногах сапоги с длинными голенищами, за плечами туго набитый стрелами колчан, лук и прочее вооружение. Он словно рожден для того, чтобы быть впереди своих сверст ников и защищать от врага родную отчизну.
Под стать батыру и его бравые товарищи. Выстроив всадников ровными рядами, Салават подъехал со своим отрядом к односельчанам. Спрыгнув вниз, он легко под хватил на руки и нежно прижал к груди дочку Минлеязу, потрепал по голове сначала одного сына, потом другого. Простившись с женами, родными и прислугой, Салават подошел к родителям и, низко поклонившись им, сказал: — Благословите меня, атай-эсэй!
129
