Я вечно б смотрел на вершины скал, И вечно бы песни тебе я пел.
На верного друга-коня вскочу, Ветром взлетев, помчусь воевать, Врагам я ни пяди не уступлю, Не дам им землю свою топтать.
— Когда мы отсюда уедем? — спросил Николай, подни мая голову от своих записей.
— Когда угодно.
— Надеюсь, пару дней мы еще здесь пробудем?
— Смотря по погоде... Видите, как потеплело? Коль и дальше так пойдет, дорогу развезет.
— Ну да, конечно. Мне ведь до Оренбурга еще добирать ся, — вспомнил Николай и решил не откладывать отъезд.
Салават не стал его отговаривать.
XIV Проводив Николая Рычкова в Оренбург, Салават сразу же уехал на тебеневку, чтобы проверить перезимовавший гурт. На обратном пути он то и дело останавливался, чтобы полюбоваться оживающей природой. Заставившая себя ждать весна наступала стремительно. Под жаркими луча ми солнца освобождалась и покрывалась нежной зеленью земля. Возвращавшиеся из теплых краев птицы, суетясь и крича, вили гнезда.
Одну из елей облюбовали воробьи, перелетавшие с чи риканьем с одной ветки на другую. На стоящей возле са мой дороги сосне устроился пестрый дятел. Постучав длинным клювом по высохшей ветке, он издал клик и упорхнул в ту сторону, откуда доносилось воронье кар канье.
«Эх, не удалось показать Николаю тетеревиные и глу хариные игры!» — пожалел Салават.
Вернувшись домой, молодой отец подхватил на руки сыночка и, растормошив его, стал играть, заставляя его подпрыгивать у себя на коленях и при этом приговаривая: — Хатес, хатес, хатес ток, ты мой маленький сынок...
В это время появился Юлай.
— Улым, худые вести из Ырымбура.
Салават замер, уставившись на отца.
— Какие вести?
105
На верного друга-коня вскочу, Ветром взлетев, помчусь воевать, Врагам я ни пяди не уступлю, Не дам им землю свою топтать.
— Когда мы отсюда уедем? — спросил Николай, подни мая голову от своих записей.
— Когда угодно.
— Надеюсь, пару дней мы еще здесь пробудем?
— Смотря по погоде... Видите, как потеплело? Коль и дальше так пойдет, дорогу развезет.
— Ну да, конечно. Мне ведь до Оренбурга еще добирать ся, — вспомнил Николай и решил не откладывать отъезд.
Салават не стал его отговаривать.
XIV Проводив Николая Рычкова в Оренбург, Салават сразу же уехал на тебеневку, чтобы проверить перезимовавший гурт. На обратном пути он то и дело останавливался, чтобы полюбоваться оживающей природой. Заставившая себя ждать весна наступала стремительно. Под жаркими луча ми солнца освобождалась и покрывалась нежной зеленью земля. Возвращавшиеся из теплых краев птицы, суетясь и крича, вили гнезда.
Одну из елей облюбовали воробьи, перелетавшие с чи риканьем с одной ветки на другую. На стоящей возле са мой дороги сосне устроился пестрый дятел. Постучав длинным клювом по высохшей ветке, он издал клик и упорхнул в ту сторону, откуда доносилось воронье кар канье.
«Эх, не удалось показать Николаю тетеревиные и глу хариные игры!» — пожалел Салават.
Вернувшись домой, молодой отец подхватил на руки сыночка и, растормошив его, стал играть, заставляя его подпрыгивать у себя на коленях и при этом приговаривая: — Хатес, хатес, хатес ток, ты мой маленький сынок...
В это время появился Юлай.
— Улым, худые вести из Ырымбура.
Салават замер, уставившись на отца.
— Какие вести?
105
