80 ЧАСТЬ 2. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ОБСУЖДЕНИЯ: 2018 Айрат Файзрахманов «ШКОЛА С ТАТАРСКИМ ЯЗЫКОМ ОБУЧЕНИЯ, НЕ ОКРЕПНУВ, ПРАКТИЧЕСКИ ИСЧЕЗЛА» Одним из итогов «языковой проблемы» в республике стало внимание к работе татарских школ в РТ. Как оказалось, к примеру, в Казани на сегодняшний день обучение только на татар- ском ведется всего лишь в одной школе! Общественный деятель Айрат Файзрахманов на страни- цах «БИЗНЕС Online» размышляет о том, что развивать национальную школу можно, используя опыт каталанцев, басков, валлийцев и т. д., когда исчезающие языки смогли возродить именно через систему образования.
«ПРЯМОЙ КОРРЕЛЯЦИИ МЕЖДУ СЕПАРАТИЗМОМ И СТРЕМЛЕНИЕМ К ЗНАНИЮ ЯЗЫКА НЕТ» Очень часто приходится слышать, что татарский язык нужно сохранять прежде всего в семье. В этой нехитрой житейской формуле есть два изъяна. Первый – почему татарский язык нужно имен- но сохранять, а не развивать? Второй – сегодня уже много татарских семей, где не только родители, но и бабушки с дедушками не знают татарского языка. И как в этих условиях «сохранять татарский язык в семье»? Поколенческий разрыв в передаче языка произошел не сегодня и не вчера, процесс начался еще в 1940-е гг. И этот разрыв продолжает дублироваться в последующих поколениях, он расширяется и углубляется.
Татарами родной язык утрачивается именно в городских условиях. Здесь он оказывается, по сути, на положении миноритарного языка – языка меньшинства, выполняющего гораздо меньше социальных функций, чем язык мажоритарный (доминирующий). Большинство информации в течение дня поступает на доминирующем языке – это и медиа, и учеба или работа, и простое об- щение, визуальная информация в городе, культурные мероприятия, и т. д. Стоит ли после этого удивляться тому, что дети плохо знают родной язык родителей? Уроки татарского языка, будь то два часа в неделю или шесть, положение не спасают. Даже существенное улучшение преподавания не приведет к тому, чтобы дети в Татарстане массово заговорили на татарском языке. Это лишь минимальный уровень, который осваивают около 20% учеников. Даже отправка детей на каникулы в деревню (моноэтничную среду), как правило, не помогает полноценному освоению татарского языка. В этих условиях не изучается литературный и научный язык – человек может хорошо гово- рить на бытовом татарском, но не уметь писать на нем.
И вот здесь посыпать голову пеплом, говорить об исчезновении, заниматься самоуничижением не стоит. Есть немало народов, чье положение схоже с татарами, и есть масса положительных при- меров, когда ситуацию удавалось исправить. Правильно было бы сравнивать положение татарского языка с рядом региональных языков в Европе. Проблемы были схожие – большинство региональных языков воспринимались как языки сельской местности, каждое последующее поколение знало его хуже, а сфера применения была несравнимо уже, чем у современного татарского. Так, каталанский язык, будучи запрещенным (!) до 1975 г., смог не только восстановить утраченные позиции у самих каталанцев, но и стал полноценным языком автономии. Большинство населения автономии знают этот язык. Нечто похожее произошло в Стране Басков. Знание регионального языка у молодежи выше, чем у старшего поколения, и он больше не воспринимается как язык сельской местности.
«ПРЯМОЙ КОРРЕЛЯЦИИ МЕЖДУ СЕПАРАТИЗМОМ И СТРЕМЛЕНИЕМ К ЗНАНИЮ ЯЗЫКА НЕТ» Очень часто приходится слышать, что татарский язык нужно сохранять прежде всего в семье. В этой нехитрой житейской формуле есть два изъяна. Первый – почему татарский язык нужно имен- но сохранять, а не развивать? Второй – сегодня уже много татарских семей, где не только родители, но и бабушки с дедушками не знают татарского языка. И как в этих условиях «сохранять татарский язык в семье»? Поколенческий разрыв в передаче языка произошел не сегодня и не вчера, процесс начался еще в 1940-е гг. И этот разрыв продолжает дублироваться в последующих поколениях, он расширяется и углубляется.
Татарами родной язык утрачивается именно в городских условиях. Здесь он оказывается, по сути, на положении миноритарного языка – языка меньшинства, выполняющего гораздо меньше социальных функций, чем язык мажоритарный (доминирующий). Большинство информации в течение дня поступает на доминирующем языке – это и медиа, и учеба или работа, и простое об- щение, визуальная информация в городе, культурные мероприятия, и т. д. Стоит ли после этого удивляться тому, что дети плохо знают родной язык родителей? Уроки татарского языка, будь то два часа в неделю или шесть, положение не спасают. Даже существенное улучшение преподавания не приведет к тому, чтобы дети в Татарстане массово заговорили на татарском языке. Это лишь минимальный уровень, который осваивают около 20% учеников. Даже отправка детей на каникулы в деревню (моноэтничную среду), как правило, не помогает полноценному освоению татарского языка. В этих условиях не изучается литературный и научный язык – человек может хорошо гово- рить на бытовом татарском, но не уметь писать на нем.
И вот здесь посыпать голову пеплом, говорить об исчезновении, заниматься самоуничижением не стоит. Есть немало народов, чье положение схоже с татарами, и есть масса положительных при- меров, когда ситуацию удавалось исправить. Правильно было бы сравнивать положение татарского языка с рядом региональных языков в Европе. Проблемы были схожие – большинство региональных языков воспринимались как языки сельской местности, каждое последующее поколение знало его хуже, а сфера применения была несравнимо уже, чем у современного татарского. Так, каталанский язык, будучи запрещенным (!) до 1975 г., смог не только восстановить утраченные позиции у самих каталанцев, но и стал полноценным языком автономии. Большинство населения автономии знают этот язык. Нечто похожее произошло в Стране Басков. Знание регионального языка у молодежи выше, чем у старшего поколения, и он больше не воспринимается как язык сельской местности.
