298 ляция наиболее образованных слоев татар – они просто не находят татарской интеллектуальной среды, в которую могли бы вписаться и вписываются в итоге в русскую. А не находят потому, что эту среду в полном составе закатали в асфальт в 1920–1930 гг.
Тем не менее, когда речь заходит о практических рекомендациях и планах на будущее, аргумен- ты Исхакова представляются более весомыми.
Во-первых, Бустанов выдвигает совершенно необоснованный тезис об отмирании наций в со- временную эпоху и необходимости перехода к «постнациям». В условиях, когда митинги за не- зависимость в Шотландии и Каталонии собирают сотни тысяч участников, этот тезис выглядит довольно слабо. В современной Европе мы наблюдаем ослабление старых, имперских идентично- стей, таких как «британская» или «испанская» и одновременно громадное усиление идентично- стей региональных, вроде шотландской или каталонской.
Принципиально важным моментом является то, что эти усиливающиеся идентичности «ма- лочисленных» народов имеют территориальную привязку. Важность этого факта нельзя переоце- нить. Мне представляется чудовищно опасной и даже убийственной иллюзией представление о якобы блестящих перспективах татарской «нации» или даже «постнации» без своей республики.
Ведь что мы видим на практике? За пределами республики основная масса татар все больше ассимилируется – с каждым новым поколением. Этому способствует и система образования, ори- ентированная исключительно на использование русского языка, и смешанные браки и, давайте начистоту, отсутствие ощущения, что земля, на которой они живут в полной мере им принадлежит (не будем забывать, что о татарских общинах за пределами Татарстана, даже в Поволжье регуляр- но говорят как о «диаспорах»).
Противостоять этому давлению могут считанные проценты нонконформистов. Но стратегия, ориентированная исключительно на нонконформистов ущербна и в длительной перспективе про- вальна.
Татары очень многое потеряли в годы Советской власти. Потеряли собственную интеллекту- альную элиту, что секулярную, что религиозную. Потеряли, в огромной степени, старую культуру. Некоторой компенсацией за наши утраты послужила собственная государственность – Республика Татарстан. Единственное место на земле, где среднестатистические татары-конформисты (а не единицы пассионариев) могут быть социально успешны, оставаясь при этом в перспективе тата- рами. И отказываться от этого приобретения ради каких-то невнятных перспектив «постнации» было бы нелепостью.
Другое дело, что концепцию татарской идентичности, действительно стоит переосмыслить. Нельзя повторять ошибку русских националистов, носящихся со своими линейными схемами пре- емственности как с писаной торбой.
Во-первых, нам надо осознать, что татарский народ включает в себя не только тюркский, но и финно-угорский субстрат. Среди наших предков есть и булгаро-огуры, и кипчаки, и огузы, и ма- рийцы, и удмурты, и мордва. Так что вся дурная бесконечность споров между «булгаристами» и «татаристами» – это пустая трата времени и чернил. Не смущает же англичан, что среди их пред- ков есть и кельты, и римляне, и англосаксы с ютами, и викинги, и, наконец, норманны? Наоборот, они всячески подчеркивают сложность и многослойность своей идентичности, в чем можно убе- диться за полчаса, пролистав любой британский учебник истории. Так же и нам следует принять эту сложность и многослойность.
Во-вторых, и нынешнюю татарскую государственность следует позиционировать не как сугубо татарский этностейт – здесь я абсолютно согласен с Бустановым в том, что такая формулировка провальна – а шире – скорее как тюрко-финский симбиоз, опирающийся на давние традиции со- трудничества. И дело тут не только в прагматических соображениях, но и в нашем долге благодар- ности перед историческими союзниками.
В период между двумя последними переписями, численность марийцев снизилась во всех ре- гионах РФ за исключением Татарстана (и даже в Марий Эл). Мне кажется, этот факт подчерки-
Тем не менее, когда речь заходит о практических рекомендациях и планах на будущее, аргумен- ты Исхакова представляются более весомыми.
Во-первых, Бустанов выдвигает совершенно необоснованный тезис об отмирании наций в со- временную эпоху и необходимости перехода к «постнациям». В условиях, когда митинги за не- зависимость в Шотландии и Каталонии собирают сотни тысяч участников, этот тезис выглядит довольно слабо. В современной Европе мы наблюдаем ослабление старых, имперских идентично- стей, таких как «британская» или «испанская» и одновременно громадное усиление идентично- стей региональных, вроде шотландской или каталонской.
Принципиально важным моментом является то, что эти усиливающиеся идентичности «ма- лочисленных» народов имеют территориальную привязку. Важность этого факта нельзя переоце- нить. Мне представляется чудовищно опасной и даже убийственной иллюзией представление о якобы блестящих перспективах татарской «нации» или даже «постнации» без своей республики.
Ведь что мы видим на практике? За пределами республики основная масса татар все больше ассимилируется – с каждым новым поколением. Этому способствует и система образования, ори- ентированная исключительно на использование русского языка, и смешанные браки и, давайте начистоту, отсутствие ощущения, что земля, на которой они живут в полной мере им принадлежит (не будем забывать, что о татарских общинах за пределами Татарстана, даже в Поволжье регуляр- но говорят как о «диаспорах»).
Противостоять этому давлению могут считанные проценты нонконформистов. Но стратегия, ориентированная исключительно на нонконформистов ущербна и в длительной перспективе про- вальна.
Татары очень многое потеряли в годы Советской власти. Потеряли собственную интеллекту- альную элиту, что секулярную, что религиозную. Потеряли, в огромной степени, старую культуру. Некоторой компенсацией за наши утраты послужила собственная государственность – Республика Татарстан. Единственное место на земле, где среднестатистические татары-конформисты (а не единицы пассионариев) могут быть социально успешны, оставаясь при этом в перспективе тата- рами. И отказываться от этого приобретения ради каких-то невнятных перспектив «постнации» было бы нелепостью.
Другое дело, что концепцию татарской идентичности, действительно стоит переосмыслить. Нельзя повторять ошибку русских националистов, носящихся со своими линейными схемами пре- емственности как с писаной торбой.
Во-первых, нам надо осознать, что татарский народ включает в себя не только тюркский, но и финно-угорский субстрат. Среди наших предков есть и булгаро-огуры, и кипчаки, и огузы, и ма- рийцы, и удмурты, и мордва. Так что вся дурная бесконечность споров между «булгаристами» и «татаристами» – это пустая трата времени и чернил. Не смущает же англичан, что среди их пред- ков есть и кельты, и римляне, и англосаксы с ютами, и викинги, и, наконец, норманны? Наоборот, они всячески подчеркивают сложность и многослойность своей идентичности, в чем можно убе- диться за полчаса, пролистав любой британский учебник истории. Так же и нам следует принять эту сложность и многослойность.
Во-вторых, и нынешнюю татарскую государственность следует позиционировать не как сугубо татарский этностейт – здесь я абсолютно согласен с Бустановым в том, что такая формулировка провальна – а шире – скорее как тюрко-финский симбиоз, опирающийся на давние традиции со- трудничества. И дело тут не только в прагматических соображениях, но и в нашем долге благодар- ности перед историческими союзниками.
В период между двумя последними переписями, численность марийцев снизилась во всех ре- гионах РФ за исключением Татарстана (и даже в Марий Эл). Мне кажется, этот факт подчерки-
