229 Дамир Исхаков: Сегодняшний «круглый стол» возник отчасти в связи с созданием стратегии развития татарского народа, потому что в процессе ее подготовки, хотя я в этом принимаю не такое активное участие, возникла проблема: у нас целый ряд направлений, которые важны при составле- нии такого стратегического документа, не имеет исследователя, который занимается данной про- блемой. Политологии татарской нет, экономической науки нет, философии нет, этнологии тоже кот наплакал, плюс еще ряд других не имеется... Соответственно, возник вопрос: что с нами случилось и как из этой ситуации выйти?
Я частично согласен с тем, что сказал Искандер Лерунович. Наука не может быть ни татарской, ни русской, но гуманитарная наука все равно во многом является национальной, хочешь ты этого или нет. Прежде всего, скажем, язык науки. Сейчас мы находимся в особой ситуации – диссертации по татарской филологии пишутся только на русском языке, поскольку это требование ВАКа. Вариатив- ный аппарат при таком подходе не развивается. Я специально посмотрел историю: до XX в. татары по терминологии, выработанной для научных исследований, обгоняли турок. Мы находились на пер- вом месте среди тюркских народов по научным понятиям и выработанным терминам. Это означает, что у нас наука, прежде всего гуманитарная, была на высоком уровне, сейчас мы эти позиции поте- ряли. Конечно, возникает вопрос, в связи с чем мы ее потеряли. На него тоже придется дать ответ. А так, думаю, если нет науки языка, то эта наука не может быть подлинно национальной.
Конечно, можно на разных языках разрабатывать понятия, даже татарскую историю написать на русском языке, чем и занимаются в принципе, но некоторые важные вещи при этом будут выпа- дать, особенно если не упускать из виду, что за научными построениями, концепциями, конкрет- ными исследованиями лежит философская база, она влияет на весь процесс научного осмысления. Если сама философская база не написана на твоем родном языке, значит, она содержит в зародыше некие посылы, которые заложены в другом языке. Я очень часто повторяю этот фундаментальный вопрос: невозможно термин «Аллах» перевести термином «Бог», потому что за этими двумя поня- тиями скрываются разные сущности. Есть историческая практика трактовок данных терминов, и то же самое относится ко многим другим понятиям.
Я как этнолог знаю, что народная культура бытует на родном языке и там имеется много вещей, которые невозможно перевести на другой язык и в которых есть содержание, передаваемое этими паллиативными навыками. Поэтому я думаю, что есть тонкая связь между гуманитарной наукой и родным языком. Если эта связь ослабевает, то национальная наука теряет свои позиции. У нас трагедия случилась отчасти из-за этого: татары, откровенно говоря, после 1920-х гг. никогда не имели возможности в полную силу работать на родном языке. Очень быстро начался процесс ру- сификации, с 1932 г. русский язык начал доминировать, потихоньку он вытеснил татарский язык. И поэтому я как старый ученый могу сказать, что во времена ИЯЛИ, скажем, образца 1980-х гг. некоторые труды еще печатали по-татарски: литературоведы, языковеды печатали целые книги на татарском языке, но уже этнографы предпочитали писать по-русски.
Тогда процесс раздвоился, но сейчас уже, я думаю, процентов 95 научной продукции, связанной с татарским миром, печатается на русском языке. Наша база сужается, и из-за этого мы оказываемся в плохой позиции. На самом деле эта ситуация имеет очень далекие последствия, просто мы не спо- собны ее оценить или не привыкли до конца додумывать, потому что, если мы прекратим работать на родном языке, национальные школы тоже не будут развиваться. Что станут изучать дети, если мы пишем только по-русски? Для школ специально должны переводить то, что мы написали, чтобы дети смогли прочитать на татарском? Здесь есть тонкая связь. Поэтому я считаю, что гуманитарная наука отчасти является национальной, наукой на родном языке. Хотя я не отрицаю, что в целом наука – это мировое явление, там есть свои общие закономерности и связь между разными народами.
ИЛЬНАР ГАРИФУЛЛИН: «ТАТАРСКАЯ НАУКА – ЭТО НАУКА, КОТОРУЮ ДЕЛАЮТ ТАТАРСКИЕ УЧЕНЫЕ» Модератор: Спасибо! Исследователь Гай Дойчер проводил сравнительные анализы француз- ского, английского языков, где он пришел к выводу, что французы не могут писать философию,
Я частично согласен с тем, что сказал Искандер Лерунович. Наука не может быть ни татарской, ни русской, но гуманитарная наука все равно во многом является национальной, хочешь ты этого или нет. Прежде всего, скажем, язык науки. Сейчас мы находимся в особой ситуации – диссертации по татарской филологии пишутся только на русском языке, поскольку это требование ВАКа. Вариатив- ный аппарат при таком подходе не развивается. Я специально посмотрел историю: до XX в. татары по терминологии, выработанной для научных исследований, обгоняли турок. Мы находились на пер- вом месте среди тюркских народов по научным понятиям и выработанным терминам. Это означает, что у нас наука, прежде всего гуманитарная, была на высоком уровне, сейчас мы эти позиции поте- ряли. Конечно, возникает вопрос, в связи с чем мы ее потеряли. На него тоже придется дать ответ. А так, думаю, если нет науки языка, то эта наука не может быть подлинно национальной.
Конечно, можно на разных языках разрабатывать понятия, даже татарскую историю написать на русском языке, чем и занимаются в принципе, но некоторые важные вещи при этом будут выпа- дать, особенно если не упускать из виду, что за научными построениями, концепциями, конкрет- ными исследованиями лежит философская база, она влияет на весь процесс научного осмысления. Если сама философская база не написана на твоем родном языке, значит, она содержит в зародыше некие посылы, которые заложены в другом языке. Я очень часто повторяю этот фундаментальный вопрос: невозможно термин «Аллах» перевести термином «Бог», потому что за этими двумя поня- тиями скрываются разные сущности. Есть историческая практика трактовок данных терминов, и то же самое относится ко многим другим понятиям.
Я как этнолог знаю, что народная культура бытует на родном языке и там имеется много вещей, которые невозможно перевести на другой язык и в которых есть содержание, передаваемое этими паллиативными навыками. Поэтому я думаю, что есть тонкая связь между гуманитарной наукой и родным языком. Если эта связь ослабевает, то национальная наука теряет свои позиции. У нас трагедия случилась отчасти из-за этого: татары, откровенно говоря, после 1920-х гг. никогда не имели возможности в полную силу работать на родном языке. Очень быстро начался процесс ру- сификации, с 1932 г. русский язык начал доминировать, потихоньку он вытеснил татарский язык. И поэтому я как старый ученый могу сказать, что во времена ИЯЛИ, скажем, образца 1980-х гг. некоторые труды еще печатали по-татарски: литературоведы, языковеды печатали целые книги на татарском языке, но уже этнографы предпочитали писать по-русски.
Тогда процесс раздвоился, но сейчас уже, я думаю, процентов 95 научной продукции, связанной с татарским миром, печатается на русском языке. Наша база сужается, и из-за этого мы оказываемся в плохой позиции. На самом деле эта ситуация имеет очень далекие последствия, просто мы не спо- собны ее оценить или не привыкли до конца додумывать, потому что, если мы прекратим работать на родном языке, национальные школы тоже не будут развиваться. Что станут изучать дети, если мы пишем только по-русски? Для школ специально должны переводить то, что мы написали, чтобы дети смогли прочитать на татарском? Здесь есть тонкая связь. Поэтому я считаю, что гуманитарная наука отчасти является национальной, наукой на родном языке. Хотя я не отрицаю, что в целом наука – это мировое явление, там есть свои общие закономерности и связь между разными народами.
ИЛЬНАР ГАРИФУЛЛИН: «ТАТАРСКАЯ НАУКА – ЭТО НАУКА, КОТОРУЮ ДЕЛАЮТ ТАТАРСКИЕ УЧЕНЫЕ» Модератор: Спасибо! Исследователь Гай Дойчер проводил сравнительные анализы француз- ского, английского языков, где он пришел к выводу, что французы не могут писать философию,
