203 Рустам Батыр: Это говорит о невостребованности. Значит, то, что дает мечеть, не нужно лю- дям. Одна из новых функций исламских институтов – это социальное служение в рамках доктрины социального ислама, то, что делает Илдар Баязитов (имам мечети «Ярдэм», которая выступает центром реабилитации для незрячих – прим. ред.). Несмотря на то, что мечеть находится где-то на окраине... Раньше, до появления нового здания, она даже среди гаражей была, но все равно являлась центром притяжения: туда люди со всей России, со всего СНГ съезжаются. Это говорит о том, что людям такой ислам нужен. И как раз такой ислам, такая мечеть объединяет и светских, и религиозных татар.
Это к вопросу о том, что ислам может стать площадкой единения всей нации, потому что здесь общечеловеческие ценности: служение людям, помощь ближнему, профилактика экстремизма-тер- роризма, это и вопрос сотрудничества религиозных институтов и государства в контексте светско- сти, потому что государство будет выделять деньги не на религиозный институт, а на социальное служение, которое нужно самому государству, чтобы снять социальную напряженность в обществе. И так далее. Нужно брать разные направления. То есть это та модель ислама, которая, как показывает практика, востребована. Это один из моментов переосмысления, потому что если мечеть сводится только к похоронным обрядам, проповедям, то мы видим, что не всегда это находит отклик.
В стратегии, мне кажется, нужно прописать роль ислама для сохранения в орбите нации рус- скоязычных татар. Их 20% – это огромная цифра. Она будет только расти. Язык важен, нужен – ни- кто этого не оспаривает. Но делать ставку только на язык, притом, что понимаем, что если мы даже у себя в Татарстане не смогли его сберечь и сохранить в школе... У регионов еще меньше возмож- ностей, поэтому нужно придумать альтернативные стратегии. И ислам – это один из способов, как людей притягивать к национальной жизни. Ярославль вспоминаю: у меня в мечеть приходили два брата. Когда я начал там организовывать Сабантуй, они первые помощники, все время на джума ходят, намаз – все соблюдают. Они по-татарски слова не знали, но, живя в Ярославле, умудрились найти себе даже жен-татарочек, что достаточно сложно. То есть ислам помогает людям оставаться в национальной орбите. И для русскоязычных татар это очень актуально: они через подобное бу- дут притягиваться к своим национальным корням в том числе. Не умаляю роль языка, но все яйца складывать в одну корзину опасно и даже преступно.
Далее, как мне представляется, нужно прописать, что мы должны возродить единое духов- ное управление мусульман. Это смешно, что у нас 80 духовных управлений. В одном регионе, по-моему, до 6 доходит. Это просто карикатурно.
Руслан Айсин: Это низовая демократия.
Рустам Батыр: Если мы говорим, что исторически институт духовного управления или маго- метанского духовного собрания сыграл роль каркаса нации в условиях отсутствия государственно- сти, то сегодня этот скелет нации сломан. Понятно, что это немного идеалистичное представление, что тут есть много амбиций, внутренних противоречий между самими религиозными деятелями, но стратегия для того и создается, чтобы не плыть по течению, а поменять вектор в ту сторону, который нам необходим. То есть нам нужно консолидировать свою мощь и на этом уровне.
И последний тезис: надо осмыслять ислам в рамках сверхзадач татарского народа. Я считаю, что в значительной степени подлинный ислам сохранился только у татар или в большей степени, чем у многих так называемых мусульманских народов. И татары могли бы сегодня способствовать возро- ждению ислама в мировом контексте. То есть мы говорим об экспорте ислама. Советский Союз мог быть идейным лидером для половины мусульманского мира, а почему татары не могут экспортиро- вать российскую модель ислама в мусульманский мир? Потому что исламский мир задыхается… Модератор: Какой ислам? Что вы имеете в виду?
Рустам Батыр: Условно говоря, джадидизм – такой современный ислам, то есть ислам, который вписывается в современные реалии. Исламский мир сам по себе задыхается. Единственный интел- лектуальный продукт, который они могли создать, – это ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» – прим. ред.). Вот все, что они создали для современного мира. Они сами не зна-
Это к вопросу о том, что ислам может стать площадкой единения всей нации, потому что здесь общечеловеческие ценности: служение людям, помощь ближнему, профилактика экстремизма-тер- роризма, это и вопрос сотрудничества религиозных институтов и государства в контексте светско- сти, потому что государство будет выделять деньги не на религиозный институт, а на социальное служение, которое нужно самому государству, чтобы снять социальную напряженность в обществе. И так далее. Нужно брать разные направления. То есть это та модель ислама, которая, как показывает практика, востребована. Это один из моментов переосмысления, потому что если мечеть сводится только к похоронным обрядам, проповедям, то мы видим, что не всегда это находит отклик.
В стратегии, мне кажется, нужно прописать роль ислама для сохранения в орбите нации рус- скоязычных татар. Их 20% – это огромная цифра. Она будет только расти. Язык важен, нужен – ни- кто этого не оспаривает. Но делать ставку только на язык, притом, что понимаем, что если мы даже у себя в Татарстане не смогли его сберечь и сохранить в школе... У регионов еще меньше возмож- ностей, поэтому нужно придумать альтернативные стратегии. И ислам – это один из способов, как людей притягивать к национальной жизни. Ярославль вспоминаю: у меня в мечеть приходили два брата. Когда я начал там организовывать Сабантуй, они первые помощники, все время на джума ходят, намаз – все соблюдают. Они по-татарски слова не знали, но, живя в Ярославле, умудрились найти себе даже жен-татарочек, что достаточно сложно. То есть ислам помогает людям оставаться в национальной орбите. И для русскоязычных татар это очень актуально: они через подобное бу- дут притягиваться к своим национальным корням в том числе. Не умаляю роль языка, но все яйца складывать в одну корзину опасно и даже преступно.
Далее, как мне представляется, нужно прописать, что мы должны возродить единое духов- ное управление мусульман. Это смешно, что у нас 80 духовных управлений. В одном регионе, по-моему, до 6 доходит. Это просто карикатурно.
Руслан Айсин: Это низовая демократия.
Рустам Батыр: Если мы говорим, что исторически институт духовного управления или маго- метанского духовного собрания сыграл роль каркаса нации в условиях отсутствия государственно- сти, то сегодня этот скелет нации сломан. Понятно, что это немного идеалистичное представление, что тут есть много амбиций, внутренних противоречий между самими религиозными деятелями, но стратегия для того и создается, чтобы не плыть по течению, а поменять вектор в ту сторону, который нам необходим. То есть нам нужно консолидировать свою мощь и на этом уровне.
И последний тезис: надо осмыслять ислам в рамках сверхзадач татарского народа. Я считаю, что в значительной степени подлинный ислам сохранился только у татар или в большей степени, чем у многих так называемых мусульманских народов. И татары могли бы сегодня способствовать возро- ждению ислама в мировом контексте. То есть мы говорим об экспорте ислама. Советский Союз мог быть идейным лидером для половины мусульманского мира, а почему татары не могут экспортиро- вать российскую модель ислама в мусульманский мир? Потому что исламский мир задыхается… Модератор: Какой ислам? Что вы имеете в виду?
Рустам Батыр: Условно говоря, джадидизм – такой современный ислам, то есть ислам, который вписывается в современные реалии. Исламский мир сам по себе задыхается. Единственный интел- лектуальный продукт, который они могли создать, – это ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» – прим. ред.). Вот все, что они создали для современного мира. Они сами не зна-
