174 нентной революции, они между собой выясняют, как написал Троцкий – так или сяк. То есть мы не должны впасть в доктринерство, а должны более широко мыслить, действовать, мечтать и любить, как подчеркнул бы Нияз Игламов.
РУСТАМ КУРЧАКОВ: «НЕТ ЕДИНОГО ВИДЕНИЯ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ ТАТАРСКОГО ДУХА, ТЮРКСКОГО ДУХА» Модератор: Спасибо! Рустам Султанович, вам слово.
Рустам Курчаков: Я уже сказал, что скептически отношусь к стратегии. Сейчас объясню, по- чему. Об этой стратегии в разных форматах говорили давно. Не будет ее, как Дамир Исхаков гово- рил, ни в конце августа 2019 г.
Дамир Исхаков: Не я говорил, а руководство конгресса.
Рустам Курчаков: Чисто аппаратный подход: вот это надо было сделать вчера, вот тебе зада- ние, давай в понедельник… Дамир Исхаков: Есть распоряжение, проект стратегии подготовить к маю.
Рустам Курчаков: Это несерьезно! Стратегия в лучшем случае делается по ситуации, а ситуа- ция сейчас все больше будет сжиматься. Татары же, как Илья Муромец. Это сказка про татарского богатыря: пока не прижмет, как следует, он с печки даже не слезет. Года через два-три стратегия появится. Если не через два-три года, то лет через пять-шесть она появится подпольно, будет пере- даваться закрыто, в условиях китайской оккупации… То есть для стратегии нужна встряска. Я просто вспоминаю «Ике йөз елдан соң инкыйраз» («Вымирание татар через 200 лет») Гаяза Исхаки. Да, молодой он был, написал эту повесть, когда ему было 25 лет. Когда читаешь, понимаешь, что несколько сыровато, может быть, но это была встряска. Я, конечно, не историк, и мне трудно судить по духу того времени, тот, кто знаком с этим временем, видимо, может сказать, что эта книга Гаяза Исхаки как-то вот психологически столкну- ла. Но он написал же очень жестко. Представьте, какой энергией, направленной на то, чтобы трез- во взглянуть на жизнь и состояние нации, и вынести диагноз, нужно было обладать. Какой силой нужно обладать, чтобы написать такую книгу! При всех ее недостатках.
Руслан Айсин: Диагноз у него был наоборот: он сказал, что мы исчезнем, если не будем знать русского языка.
Рустам Курчаков: Неважно. Что касается русского языка, смотрите, как меняется шильдик.
Когда я изучал джадидизм, изучал, что означает традиционный ислам казанских татар, с чем я столкнулся? Русский чиновник где-то в начале XX в. пишет наверх, что надо бы умерить потуги казанских татар, создавать для них школы, потому что изучение ими русского языка даст им плюс, и это не в интересах империи. А когда в прошлом году русскими чиновниками принимается реше- ние о том, что татарский язык будет изучаться только по заявлению, пусть изучают русский… Это в принципе тот же самый чиновник, и логика та же самая – «не пущать».
Модератор: Тогда так понимали империю и ее интересы, а теперь по-другому.
Рустам Курчаков: Да просто шильдик изменился, а суть-то та же самая! Абсолютно! То есть, нет этой встряски. И если уж более предметно, я настаиваю, что нет единого видения духовной истории, истории болезни татарского духа, тюркского духа. Есть разные термины, вполне рациона- листические, но я не хочу здесь наводить никакой мистической мути. Получается, что вы, ребята, развивались, создавали каганаты, империи, с одними дружили, с другими воевали, вы отклонились от Сират-ат-дин. С Чингисханом что произошло? Почему после Чингиза все быстро развалилось? Потому что тенгрианство, тенгри превратили в идола.
У нас был шанс пойти по пути национального капитала после 1991 г. Модель Татарстана… И действительно, корпорация «Татарстан» была создана. Да, она буржуазная, капиталистиче- ская, это клановый капитализм, но пока – корпорация «Татарстан». Она, конечно, развалится. Почему? Потому что, в конце концов, мы свалились на ту же линию, как и во всей России, – кри- минально-олигархического накопления. А энергия национального самосознания позволила не- которое время просуществовать в роли корпорации «Татарстан». Что теперь произошло? Кор-
РУСТАМ КУРЧАКОВ: «НЕТ ЕДИНОГО ВИДЕНИЯ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ ТАТАРСКОГО ДУХА, ТЮРКСКОГО ДУХА» Модератор: Спасибо! Рустам Султанович, вам слово.
Рустам Курчаков: Я уже сказал, что скептически отношусь к стратегии. Сейчас объясню, по- чему. Об этой стратегии в разных форматах говорили давно. Не будет ее, как Дамир Исхаков гово- рил, ни в конце августа 2019 г.
Дамир Исхаков: Не я говорил, а руководство конгресса.
Рустам Курчаков: Чисто аппаратный подход: вот это надо было сделать вчера, вот тебе зада- ние, давай в понедельник… Дамир Исхаков: Есть распоряжение, проект стратегии подготовить к маю.
Рустам Курчаков: Это несерьезно! Стратегия в лучшем случае делается по ситуации, а ситуа- ция сейчас все больше будет сжиматься. Татары же, как Илья Муромец. Это сказка про татарского богатыря: пока не прижмет, как следует, он с печки даже не слезет. Года через два-три стратегия появится. Если не через два-три года, то лет через пять-шесть она появится подпольно, будет пере- даваться закрыто, в условиях китайской оккупации… То есть для стратегии нужна встряска. Я просто вспоминаю «Ике йөз елдан соң инкыйраз» («Вымирание татар через 200 лет») Гаяза Исхаки. Да, молодой он был, написал эту повесть, когда ему было 25 лет. Когда читаешь, понимаешь, что несколько сыровато, может быть, но это была встряска. Я, конечно, не историк, и мне трудно судить по духу того времени, тот, кто знаком с этим временем, видимо, может сказать, что эта книга Гаяза Исхаки как-то вот психологически столкну- ла. Но он написал же очень жестко. Представьте, какой энергией, направленной на то, чтобы трез- во взглянуть на жизнь и состояние нации, и вынести диагноз, нужно было обладать. Какой силой нужно обладать, чтобы написать такую книгу! При всех ее недостатках.
Руслан Айсин: Диагноз у него был наоборот: он сказал, что мы исчезнем, если не будем знать русского языка.
Рустам Курчаков: Неважно. Что касается русского языка, смотрите, как меняется шильдик.
Когда я изучал джадидизм, изучал, что означает традиционный ислам казанских татар, с чем я столкнулся? Русский чиновник где-то в начале XX в. пишет наверх, что надо бы умерить потуги казанских татар, создавать для них школы, потому что изучение ими русского языка даст им плюс, и это не в интересах империи. А когда в прошлом году русскими чиновниками принимается реше- ние о том, что татарский язык будет изучаться только по заявлению, пусть изучают русский… Это в принципе тот же самый чиновник, и логика та же самая – «не пущать».
Модератор: Тогда так понимали империю и ее интересы, а теперь по-другому.
Рустам Курчаков: Да просто шильдик изменился, а суть-то та же самая! Абсолютно! То есть, нет этой встряски. И если уж более предметно, я настаиваю, что нет единого видения духовной истории, истории болезни татарского духа, тюркского духа. Есть разные термины, вполне рациона- листические, но я не хочу здесь наводить никакой мистической мути. Получается, что вы, ребята, развивались, создавали каганаты, империи, с одними дружили, с другими воевали, вы отклонились от Сират-ат-дин. С Чингисханом что произошло? Почему после Чингиза все быстро развалилось? Потому что тенгрианство, тенгри превратили в идола.
У нас был шанс пойти по пути национального капитала после 1991 г. Модель Татарстана… И действительно, корпорация «Татарстан» была создана. Да, она буржуазная, капиталистиче- ская, это клановый капитализм, но пока – корпорация «Татарстан». Она, конечно, развалится. Почему? Потому что, в конце концов, мы свалились на ту же линию, как и во всей России, – кри- минально-олигархического накопления. А энергия национального самосознания позволила не- которое время просуществовать в роли корпорации «Татарстан». Что теперь произошло? Кор-
