не бросалось в глаза пламя догорающей войны, зато на фоне чистого неба выделялись серые щупальца дыма у горизонта.
Да, мне думалось, захлебнувшаяся война останется тут дотлевать, а я уеду домой, в прежнюю жизнь, все будет как до войны — и на душе, и в мире. Я тогда еще не знал, что вообще невозможно возвратиться в прошлое. Но для нас наше прошлое в ту пору было впереди, и мы стремились к нему. Потому что понятие «до войны» было мерилом всего нашего бытия, нашего счастья.
А война не отстала от нас, пошла с нами. Да, тогда мы были в ней, а сейчас она вселилась в нас. Как ни странно, она овладела нами больше тогда, когда кончилась, когда мы подсчитали наши жертвы и постигли величие нашей Победы.
В тот священный начальный час мы праздновали только нашу Победу, нам почти было неведомо сладостное ощущение другого праздника — праздника поражения врага. На радостях в первый миг мы о нем просто забыли. Позже пришло превосходное чувство победившего, у ног которого и оружие, и знамя поверженного противника. Мы в полной мере испытывали безмерно гордое, ликую щее состояние духа, увидев перед собой железное чудо вище на коленях. Мы знаем теперь цену не только нашей Победы, но и знаем, каким достоянием явилось поражение фашистского вермахта для судеб человечества. Низвер- жен он навечно. Потом две Германии, каждая по-своему залечила раны — усилия людей даром не пропали. Но напрасными оказались потуги призраков воскресить истлевший фашизм. Ибо мир пошел своим тревожным, но верным путем, неся в себе боль минувшего и заботы будущего.
Тридцатый раз празднуем мы нашу Победу и пораже ние нашего врага. И не только это. Обыкновенное дерево, посаженное в ту весну, дает нынче свой тридцатый побег. А ведь все началось с двух розоватых листиков. А то не зримое, но обретшее могущество тридцатилетнее дерево мира с каждым годом все больше и больше радует нас не только буйными побегами и пышным цветением, но и добрым подношением. А ведь сначала оно взошло на ис терзанной Земле всего лишь двумя листиками, двумя 75
Да, мне думалось, захлебнувшаяся война останется тут дотлевать, а я уеду домой, в прежнюю жизнь, все будет как до войны — и на душе, и в мире. Я тогда еще не знал, что вообще невозможно возвратиться в прошлое. Но для нас наше прошлое в ту пору было впереди, и мы стремились к нему. Потому что понятие «до войны» было мерилом всего нашего бытия, нашего счастья.
А война не отстала от нас, пошла с нами. Да, тогда мы были в ней, а сейчас она вселилась в нас. Как ни странно, она овладела нами больше тогда, когда кончилась, когда мы подсчитали наши жертвы и постигли величие нашей Победы.
В тот священный начальный час мы праздновали только нашу Победу, нам почти было неведомо сладостное ощущение другого праздника — праздника поражения врага. На радостях в первый миг мы о нем просто забыли. Позже пришло превосходное чувство победившего, у ног которого и оружие, и знамя поверженного противника. Мы в полной мере испытывали безмерно гордое, ликую щее состояние духа, увидев перед собой железное чудо вище на коленях. Мы знаем теперь цену не только нашей Победы, но и знаем, каким достоянием явилось поражение фашистского вермахта для судеб человечества. Низвер- жен он навечно. Потом две Германии, каждая по-своему залечила раны — усилия людей даром не пропали. Но напрасными оказались потуги призраков воскресить истлевший фашизм. Ибо мир пошел своим тревожным, но верным путем, неся в себе боль минувшего и заботы будущего.
Тридцатый раз празднуем мы нашу Победу и пораже ние нашего врага. И не только это. Обыкновенное дерево, посаженное в ту весну, дает нынче свой тридцатый побег. А ведь все началось с двух розоватых листиков. А то не зримое, но обретшее могущество тридцатилетнее дерево мира с каждым годом все больше и больше радует нас не только буйными побегами и пышным цветением, но и добрым подношением. А ведь сначала оно взошло на ис терзанной Земле всего лишь двумя листиками, двумя 75
