— профессору Люциану Ипполитовичу КЛИМОВИЧУ (Москва), — профессору Николаю Александровичу БАСКАКОВУ (Москва), — профессору Баймухамету Алеевичу КОРРЫЕВУ (Москва), — профессору Азизу ШАРИФУ (Москва), — профессору Мухаммету ГАЙНУЛЛИНУ (Казань), — кандидату филологических наук Хамиту ЯРМУХА- МЕТОВУ, — кандидату филологических наук Айсылу Абдрахма- новне ВАЛИДОВОЙ, — ученым Узбекистана, товарищам Алавия и Мурадову, ученым Киргизии.
Научную сессию, посвященную 150-летию со времени опубликования «Кузы-Курпес и Маянхылу» разрешите считать открытой!
1962 ЖЕЛАЮ ЦЕНИТЬ СЧАСТЬЕ Нередко бывает в жизни такое — вдруг вещи, давно постигнутые твоим разумом, ставшие твоим нравствен ным достижением, открываются перед тобой совершенно новой гранью и потрясают тебя. Нечто подобное пережил я этим летом в Ленинграде.
С детства шумели в моих ушах свинцовые воды ок тябрьской Невы, разрезаемые легендарной «Авророй», с детства я видел и ощущал тепло ленинского костра в Разливе, наизусть знал я длинные коридоры Смольного и каждый их поворот. Человеческое воображение, если оно даже не очень пылкое, способно обогащать ум и серд це самыми точными представлениями. Я точно представ лял место первых революционных боев. Я точно узнал и понимал общественно-социальное начало великой рево люции.
И вдруг до моего сознания, до моего сердца так ясно дошло ее человеческое начало. Это случилось в Смольном, в маленькой скромной комнате, где в первые дни Октября 47
Научную сессию, посвященную 150-летию со времени опубликования «Кузы-Курпес и Маянхылу» разрешите считать открытой!
1962 ЖЕЛАЮ ЦЕНИТЬ СЧАСТЬЕ Нередко бывает в жизни такое — вдруг вещи, давно постигнутые твоим разумом, ставшие твоим нравствен ным достижением, открываются перед тобой совершенно новой гранью и потрясают тебя. Нечто подобное пережил я этим летом в Ленинграде.
С детства шумели в моих ушах свинцовые воды ок тябрьской Невы, разрезаемые легендарной «Авророй», с детства я видел и ощущал тепло ленинского костра в Разливе, наизусть знал я длинные коридоры Смольного и каждый их поворот. Человеческое воображение, если оно даже не очень пылкое, способно обогащать ум и серд це самыми точными представлениями. Я точно представ лял место первых революционных боев. Я точно узнал и понимал общественно-социальное начало великой рево люции.
И вдруг до моего сознания, до моего сердца так ясно дошло ее человеческое начало. Это случилось в Смольном, в маленькой скромной комнате, где в первые дни Октября 47
