— В связи с этим я вспоминаю, как в детстве, когда мне было лет 8 — 9, пытался держать уразу. Старшая мать очень деликатно меня поддерживала, говорила: «Уразу нужно узелками держать, как ты сейчас: нарушишь — и узелком завяжи». При этом я не просил пищи, но она знала, что маленькому человечку трудно голодным быть. Я об этом вспоминаю, и слезы на глаза наворачиваются. Эта неграмотная женщина умела и ребенка от голодных мучений избавить, и в то же время поддержать его устремление совершить святое дело. Может, я несколько и приукрашиваю свое детство, но очернять его, искать в нем пятна у меня нет причин.
— Люди Вашего поколения, несмотря на многие потрясения, всегда глядели в будущее с надеждой. Если бы Вам сейчас было лет двадцать, в чем бы Вы нашли повод для оптимизма?
— Самое главное — мы жизнь принимали такой, какая она есть. И не думали, что это трудно, потому как все вместе поднимали тяжесть. Все совместно реагировали на жизненные перипетии, разделяли чужую радость и боль.
Когда война началась, пойти воевать — это не только была гражданская обязанность, но и душевная потреб ность. Война — это еще и трудная работа. Я ни разу не слышал от солдат, что им тяжело. Два дня нет пищи. Ничего — на третий день будет. Все знали, что не нарочно кто-то их в окопах голодными держит. И действительно на третий день привозили пищу. Вот эта вера в третий, послезавтрашний день делала нас оптимистами. Это было кредо нашего мироощущения.
Недавно на одном совещании, где было много гостей из-за пределов республики, я сказал: «Мы переиначили в Башкортостане гамлетовский вопрос на «Ныть или не ныть? » Так вот, я сторонник того, чтобы «Быть и не ныть».
Я хожу по улицам — в Уфе живу с тридцать пятого года. Теперь вижу, какие у людей роскошные одежды — не только у начальников или богачей. Женщины как кра сиво одеты. При таком внешнем виде просто стыдно жало ваться. Да и вообще, жить, жалуясь — это самое постыдное дело. Любой человек, если он работает, может достойно обустроить свою жизнь. Правильно у нас сейчас заботятся 437
— Люди Вашего поколения, несмотря на многие потрясения, всегда глядели в будущее с надеждой. Если бы Вам сейчас было лет двадцать, в чем бы Вы нашли повод для оптимизма?
— Самое главное — мы жизнь принимали такой, какая она есть. И не думали, что это трудно, потому как все вместе поднимали тяжесть. Все совместно реагировали на жизненные перипетии, разделяли чужую радость и боль.
Когда война началась, пойти воевать — это не только была гражданская обязанность, но и душевная потреб ность. Война — это еще и трудная работа. Я ни разу не слышал от солдат, что им тяжело. Два дня нет пищи. Ничего — на третий день будет. Все знали, что не нарочно кто-то их в окопах голодными держит. И действительно на третий день привозили пищу. Вот эта вера в третий, послезавтрашний день делала нас оптимистами. Это было кредо нашего мироощущения.
Недавно на одном совещании, где было много гостей из-за пределов республики, я сказал: «Мы переиначили в Башкортостане гамлетовский вопрос на «Ныть или не ныть? » Так вот, я сторонник того, чтобы «Быть и не ныть».
Я хожу по улицам — в Уфе живу с тридцать пятого года. Теперь вижу, какие у людей роскошные одежды — не только у начальников или богачей. Женщины как кра сиво одеты. При таком внешнем виде просто стыдно жало ваться. Да и вообще, жить, жалуясь — это самое постыдное дело. Любой человек, если он работает, может достойно обустроить свою жизнь. Правильно у нас сейчас заботятся 437
