М. Карим: Не только природа, но и человек нуждается в защите. Прежде всего — от другого человека. В наших поступках трудно бывает разобраться людям сторонним, если для них человеческая личность — просто некий фак тор, а не высшее духовное устройство. Мои деревенские адвокаты-заступники понимают это...
Р. Мавлютов: Скажи, Мустай, а ты много таких людей встречал в жизни?
М. Карим: Беда в том, что в последнее время все реже и реже. Потому и больше у меня становится не то чтобы разочарований, но ощущений потерь. Литература призва на восполнять потери. Но и вести им строгий счет. Показывать человеку, что он может утратить навсегда. Духовные утраты могут быть невосполнимы.
Р. Мавлютов: Да мы уж и пожинаем горькие плоды утрат. И в разладившемся быту, и в сложностях взаимо отношений поколений. Я вижу их в системе воспитания и образования молодежи.
М. Карим: Слава богу, теперь все мы задумались над тем, что наше общество, отбросив все предвзятости и дог матические представления, должно прежде всего познать себя. Семьдесят лет жизни нашей страны — большой путь, во многом еще не осмысленный. И в этом самопоз нании мне видится особая роль литературы, в особенно сти — поэзии. Явственно чувствую, как сегодня у нее открывается новое дыхание, как забился в самом стихе нерв времени. Меня потрясли, например, последние сти хи Сильвы Капутикян, поэма Бориса Олейника «Семь...», подборки стихов Владимира Кострова, Николая Тряпкина. Это пронзительная, выстраданная, очень современная поэзия. Она близка мне своей душевной болью, тревогой за будущее, новым подходом к нему.
Р. Мавлютов: А не кажется ли тебе, что мы несколько заученно стали повторять: новые подходы, новое мыш ление? Но всегда ли до конца понимаем истинный смысл новизны нынешнего момента нашей общественно-поли тической, нравственной жизни? Мне кажется, литературе предстоит сделать очень многое, чтобы помочь людям постичь, осмыслить все это.
М. Карим: Только не связывай впрямую литературу с решением той или иной конкретной хозяйственной или социальной задачи. Не ее это дело. Перестройку 261
Р. Мавлютов: Скажи, Мустай, а ты много таких людей встречал в жизни?
М. Карим: Беда в том, что в последнее время все реже и реже. Потому и больше у меня становится не то чтобы разочарований, но ощущений потерь. Литература призва на восполнять потери. Но и вести им строгий счет. Показывать человеку, что он может утратить навсегда. Духовные утраты могут быть невосполнимы.
Р. Мавлютов: Да мы уж и пожинаем горькие плоды утрат. И в разладившемся быту, и в сложностях взаимо отношений поколений. Я вижу их в системе воспитания и образования молодежи.
М. Карим: Слава богу, теперь все мы задумались над тем, что наше общество, отбросив все предвзятости и дог матические представления, должно прежде всего познать себя. Семьдесят лет жизни нашей страны — большой путь, во многом еще не осмысленный. И в этом самопоз нании мне видится особая роль литературы, в особенно сти — поэзии. Явственно чувствую, как сегодня у нее открывается новое дыхание, как забился в самом стихе нерв времени. Меня потрясли, например, последние сти хи Сильвы Капутикян, поэма Бориса Олейника «Семь...», подборки стихов Владимира Кострова, Николая Тряпкина. Это пронзительная, выстраданная, очень современная поэзия. Она близка мне своей душевной болью, тревогой за будущее, новым подходом к нему.
Р. Мавлютов: А не кажется ли тебе, что мы несколько заученно стали повторять: новые подходы, новое мыш ление? Но всегда ли до конца понимаем истинный смысл новизны нынешнего момента нашей общественно-поли тической, нравственной жизни? Мне кажется, литературе предстоит сделать очень многое, чтобы помочь людям постичь, осмыслить все это.
М. Карим: Только не связывай впрямую литературу с решением той или иной конкретной хозяйственной или социальной задачи. Не ее это дело. Перестройку 261
