чили достаточно исчерпывающей историко-этнографической и язы ковой характеристики.
Остается сформулировать несколько выводов. Они могут быть методическими и общеисторическими. Затрагивая методическую сторону сделанного обзора, отметим, что намеченный путь историко стратиграфического членения накопленного свода этнонимов по оп ределенному этносу с последующим семантическим и этимологиче ским разбором типичных или характерных названий пока является в сущности лишь научной возможностью, состоятельность которой, -однако, уже сегодня поддается, на наш взгляд, достаточно убеди тельной иллюстрации. Задача заключается в том, чтобы добиться синтеза или, иначе, органического сочетания и гармонии историко этнографической и лингвистической интерпретации всего корпуса тюркской и финно-угорской этнонимии. На этом пути, можно быть уверенным, тюркологию и финноугроведение ожидают общие зна чительные достижения в области этногенетической проблематики.
Исторические выводы, гсоторые затрагивают сложную проблему этногенеза башкирского народа, в ряде случаев могут прозвучать неожиданно, хотя общая последовательность характеристики стра тиграфических пластов этнонимии не нарушает установленной нау кой исторической картины этнических событий в Волго-Уральском регионе. Некоторые из этих выводов следующие: 1. В этническом субстрате башкирского этноса по данным этно нимии достаточно ярко проявляются пришлые из Сибири самодий ские и угорские (возможно, тюрко-угорские) компоненты. Вопреки ожиданию древний местный финский субстрат в этнонимии башкир не имеет ярких и массовых проявлений, хотя некоторые его призна ки фиксируются 1.
2. Этнонимический материал отчетливо показывает участие бул- гарского или, точнее, булгаро-мадьярского компонента на ранних стадиях башкирского этногенеза. Одновременно это означает, что имеющийся материал не подтверждает распространенные точки зре ния, согласно которым волжские булгары (сами по себе представ лявшие сложное этническое образование) были генетически предка ми лишь одного из тюркских народов Поволжья (татар или чу вашей).
3. Решающую роль в формировании башкирского этноса сыгра ли два этапа тюркской миграции: древнебашкирский в VIII—IX вв. ж кыпчакский в XIII—XIV вв. Окончательное формирование языка ж культуры башкир связано с кыпчакским наплывом в XIII—XIV вв.
4. Значительную роль в формировании башкирской народности булгарского и особенно кыпчакского компонентов объясняет от несение башкирского языка в историко-лингвистической класси фикации Н. А. Баскакова к кыпчакско-булгарской подгруппе кып- 1 См. аналогичные выводы археологов в работе: Е. П. К а з а к о в . О ха рактере связей поволжских финно-угров с населением Волжской Булгарии.— ШФУ, вып. V. Йошкар-Ола, 1970, с. 260.
197
Остается сформулировать несколько выводов. Они могут быть методическими и общеисторическими. Затрагивая методическую сторону сделанного обзора, отметим, что намеченный путь историко стратиграфического членения накопленного свода этнонимов по оп ределенному этносу с последующим семантическим и этимологиче ским разбором типичных или характерных названий пока является в сущности лишь научной возможностью, состоятельность которой, -однако, уже сегодня поддается, на наш взгляд, достаточно убеди тельной иллюстрации. Задача заключается в том, чтобы добиться синтеза или, иначе, органического сочетания и гармонии историко этнографической и лингвистической интерпретации всего корпуса тюркской и финно-угорской этнонимии. На этом пути, можно быть уверенным, тюркологию и финноугроведение ожидают общие зна чительные достижения в области этногенетической проблематики.
Исторические выводы, гсоторые затрагивают сложную проблему этногенеза башкирского народа, в ряде случаев могут прозвучать неожиданно, хотя общая последовательность характеристики стра тиграфических пластов этнонимии не нарушает установленной нау кой исторической картины этнических событий в Волго-Уральском регионе. Некоторые из этих выводов следующие: 1. В этническом субстрате башкирского этноса по данным этно нимии достаточно ярко проявляются пришлые из Сибири самодий ские и угорские (возможно, тюрко-угорские) компоненты. Вопреки ожиданию древний местный финский субстрат в этнонимии башкир не имеет ярких и массовых проявлений, хотя некоторые его призна ки фиксируются 1.
2. Этнонимический материал отчетливо показывает участие бул- гарского или, точнее, булгаро-мадьярского компонента на ранних стадиях башкирского этногенеза. Одновременно это означает, что имеющийся материал не подтверждает распространенные точки зре ния, согласно которым волжские булгары (сами по себе представ лявшие сложное этническое образование) были генетически предка ми лишь одного из тюркских народов Поволжья (татар или чу вашей).
3. Решающую роль в формировании башкирского этноса сыгра ли два этапа тюркской миграции: древнебашкирский в VIII—IX вв. ж кыпчакский в XIII—XIV вв. Окончательное формирование языка ж культуры башкир связано с кыпчакским наплывом в XIII—XIV вв.
4. Значительную роль в формировании башкирской народности булгарского и особенно кыпчакского компонентов объясняет от несение башкирского языка в историко-лингвистической класси фикации Н. А. Баскакова к кыпчакско-булгарской подгруппе кып- 1 См. аналогичные выводы археологов в работе: Е. П. К а з а к о в . О ха рактере связей поволжских финно-угров с населением Волжской Булгарии.— ШФУ, вып. V. Йошкар-Ола, 1970, с. 260.
197
