Корнев Вячеслав - Эгоистичный мем идеологии, 2020. Страница 84.

ИДЕОЛОГИЯ ПОСЛЕ «КОНЦА ИДЕОЛОГИИ» 85 нацизм) продолжает не только держаться на плаву, но и усиливать свое влияние. В 1989 году казус повторился – в статье Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?»53 (и чуть позже, в несколько смягченном виде, в книге «Конец истории и последний человек»54) опять прозвучал тезис о кончине соперников либеральной демократии, альтернативных проектов политического или экономического устройства. Прошло только одно десятилетие, и даже самым упорным могильщикам истории стало ясно, что мировой идеологический ринг никогда не пустует: на сцену вышли исламский фундаментализм, левый антиглобализм, радикальный правый консерватизм и другие новые бойцы. Даже внутри собственно либеральной идеологии вызрели совершенно инородные политические силы. Как вам, например, «либеральный социализм», «исламский либерализм» или «либромарксизм»? В начале нового тысячелетия история шла по принципу «шаг вперед, два шага назад»: мир перестал удивляться парламентским успехам националистических партий, легализации пыток, эскалации войн и социальной напряженности… В «нулевые» и «десятые» годы попытки захоронить и забыть идеологию привели к противоположному результату: «концу конца идеологии» – как в названии статьи Джона Джоста55 (2006). По Джосту это означает признание за идеологией статуса неуничтожимого ядра социальных образований и культурных традиций. Идеи конца идеологии понимается теперь как дымовая завеса для функционирования политических процессов нового типа, как хитрость идеологического дьявола, убедившего мир в своем несуществовании. Для Джоста, кстати, единственно правильная идеология – финальный либеральный консерватизм: 53 Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134–148. 54 Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: «АСТ», 2010. 55 Jost J. The End of the End of Ideology // American Psychologist. 2006. October. P. 651–670.
Закрыть