Корнев Вячеслав - Эгоистичный мем идеологии, 2020. Страница 12.

ДА, МЫ ХОТИМ КАК ВО ФРАНЦИИ 13 средство против идеологического тоталитаризма – тотальная критика и фильтрация всех внешних данных. Допустим, как в усиленном и осовремененном варианте «Размышления о первой философии», что все эти внешние очевидности и умственные ясности – только внушения Бога-обманщика – Большого Брата, Большого Другого, любых других имен идеологического Отца. Работа «когнитивного картографирования» (Фредрик Джеймисон) или «аналитического предицирования» (Герберт Маркузе) как механизмов идеологической проекции не останавливается ни на минуту. Значения слов «свобода», «насилие», «тоталитаризм», «демократия», «рынок» и т. п. удивительно неизменны и отсылают к полной цепочке смыслов. Разумеется, переход от «насилия тоталитарного общества» к «свободе и демократии» возможен только через «рынок». Вот ситуация, когда говоришь ты, но фразы вылетают автоматически, как слова-паразиты. Иногда ты смотришь кино, а иногда фильм смотрит тебя. Кстати, май 1968-го вызревал и в парижской «Синематеке». С одной стороны, кинематограф подготовил сознание будущих бунтарей, с другой – именно попытка смещения директора «Синематеки» Анри Ланглуа стала новым катализатором общего недовольства. Вот что значит – показывать правильные фильмы в правильном месте! Может быть, одна из причин сегодняшней политической прострации – импотенция отечественного кино? В ситуации разжижения общественного сознания и происходит, как говорил скрипач в «Кин-дза-дза!», этот горький катаклизм: «Вот потому, что вы говорите то, что не думаете, и думаете то, что не думаете, вот в клетках и сидите». Парадоксально, но мы действительно не думаем то, что, казалось бы, думаем. Недавно президент риторически спросил у населения: желаете ли вы, чтобы у нас было как в Париже? Блогосферу всколыхнул дружный ответ: конечно, хотим. Но для того, чтобы Москва или Петербург превратились в бурлящий Париж, одного желания мало. Классическая революционная ситуация («низы не хотят, верхи не могут») разыгрывается в постклассическую эпоху, где желать и понимать свое желание – это совершенно различные
Закрыть