ФИЛОСОФИЯ ПОВСЕДНЕВНЫХ ВЕЩЕЙ 158 лизм. Психология обиженного на мир ребенка – это стандарт- ный катализатор злокачественной взрослой агрессии. Луч- шее подтверждение тому – бестолковое блеяние и жалкий вид приговариваемых к суровым мерам на судебных процес- сах садистов. В такой момент это действительно лишь пой- манный с поличным и затравленный ребенок, юлящий, трус- ливый и воровато оглядывающийся на своих подельников. Круг замыкается, когда насильник попадает в тюрьму или колонию, где его ожидает уже знакомая атмосфера школь- ного беспредела с теми же детскими категориями опускания или стукачества, с той же первобытной робостью перед волей стадного коллектива и его безжалостного вожака.
Есть службы и движения «охраны детства», но что если подлинной целью современного общества должна стать за- щита от детства? Вернее, от клинического инфантилизма, на- чинающегося со стадной реакции умиления на появление в обществе родителей с маленькими ребенком. В такой момент лица многих невольно растягиваются в улыбке и стихийно возникает сюсюкающий дискурс типа: деточка, а сколько же нам годиков? Кстати, сама эта измененная речь, в кото- рой взрослые, не смущаясь и приторно интонируя, изрекают: «Мы выспались», «Мы покакали», «Нам бы соску», все эти обезличенные обороты фиксируют определенное умственное отклонение самих родителей. К кому относится это «мы», что оно означает? Это похоже на шизоидные механизмы речи и сознания, где нет четкой субъект-объектной дифференциа- ции, где возможно обращение от лица постороннего человека или от неодушевленного предмета. В конечном счете, вся социальная стратегия оправдания детства (которая имеет очень слабое отношение к заботе о самих детях) – та же идеологическая самозащита, гарантия воспроизводства системой самое себя. Кроме того, здесь вы-
Есть службы и движения «охраны детства», но что если подлинной целью современного общества должна стать за- щита от детства? Вернее, от клинического инфантилизма, на- чинающегося со стадной реакции умиления на появление в обществе родителей с маленькими ребенком. В такой момент лица многих невольно растягиваются в улыбке и стихийно возникает сюсюкающий дискурс типа: деточка, а сколько же нам годиков? Кстати, сама эта измененная речь, в кото- рой взрослые, не смущаясь и приторно интонируя, изрекают: «Мы выспались», «Мы покакали», «Нам бы соску», все эти обезличенные обороты фиксируют определенное умственное отклонение самих родителей. К кому относится это «мы», что оно означает? Это похоже на шизоидные механизмы речи и сознания, где нет четкой субъект-объектной дифференциа- ции, где возможно обращение от лица постороннего человека или от неодушевленного предмета. В конечном счете, вся социальная стратегия оправдания детства (которая имеет очень слабое отношение к заботе о самих детях) – та же идеологическая самозащита, гарантия воспроизводства системой самое себя. Кроме того, здесь вы-
