65 Проза Шли дни, и группа наша стала звучать гораздо лучше. Стучать мне понра- вилось, и вроде как у меня получалось. На одну из своих зарплат я купил себе подержанные старенькие барабаны. Первое время было тяжело переучиваться стучать «канистру» не рукой, а ногой, но потом привык, зато освободившаяся рука могла бить по тарелкам, добавляя в музыку ребят особый шарм. Мы начали играть в одном баре. Концерты были действительно изнурительными. Стартовала программа обычно часиков в десять вечера, а заканчивалась в пять утра, когда уходил последний посетитель. С одной стороны, это была хорошая школа – на выносливость, импровизацию, сыгранность и расширение репертуара. Но, с другой – мы чудовищно уставали. Мы уставали от звука и уставали от инструментов. И Джон, и Джеймс Пол сры- вали голоса каждый вечер. Им повезло: в отличие от меня, они не работали, а я после концерта только успевал завезти домой барабаны, принять душ и бежал в антикварку, в которой полдня клевал носом, а вторые полдня делал вид, что пошёл чинить принесённый хлам, а на самом деле мертвецки спал, закрывшись в коморке. Принесённый хлам, естественно, не чинился, у начальника возникали претензии, меня собирались уже заменить, но мне было плевать. В моей жизни появилось что-то совершенно новое. Что-то, что важнее всех этих работ, карьер- ных лестниц и того подобного.
Я бы мог ещё много чего вспомнить, не хватит и недели, чтобы всё это рас- сказать, но припомню только один момент. Мы уже собирались записывать свою первую песню на одной из студий. Шли переговоры, мы отказались от выступле- ний в баре и усиленно сели за оттачивание нескольких композиций. В те годы на студию нужно было принести пять-шесть песен и компания звукозаписи сама должна была решить, какие песни брать, а какие нет. Однажды после репетиции мы пошли к моим родителям. Мама наготовила всяких вкусностей по случаю какого-то праздника и, на- евшись, мы сидели у меня в комнате и слушали радиоприёмник. Я помню, как услышал первые аккорды песни «Love Me Do». Этот момент, наверное, я никогда не забуду. Звучала губная гармошка, и два-три голоса пели незамысловатый текст. Пели и играли эти ребята просто невероятно. Нам до них было расти и расти. Я не смогу подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. Это была какая-то инопланетная музыка. Как будто даже не музыка, а какой-то наркотический газ. Я никогда раньше не слышал ничего подобного. Я посмотрел на Джона и Джей- мса Пола и увидел, что их челюсти отвисли до пола, впрочем, как и моя. Так мы впервые услышали «Битлз» и на всю жизнь стали их фанатами. Забавно, что эти ребята были родом из того же городка, что и мы, и играли буквально в соседнем баре через дорогу, но ни я, ни кто-либо из ребят никогда не слышали о них, не были с ними знакомы. Никаких общих знакомых, соседей, дальних родственников, иными словами – никаких точек пересечения. Наша группа так и не стала популярной, да и после всемирной битломании было бы глупо, наверное, даже надеяться на какую-либо популярность. Но мы играли очень долго, годов до 70-х, 80-х. В нашем уютненьком баре до его оконча- тельного закрытия, и в нашем саду. «Битлз» для нас стали учебниками. Каждый новый альбом снимался от и до. Разучивались все песни, какие только возможно было выучить и повторить, а смерть Джона Леннона в 1980-м воспринималась как личная утрата, и надо сказать, что именно после неё играть хотелось всё меньше 3 «Бельские просторы»
Я бы мог ещё много чего вспомнить, не хватит и недели, чтобы всё это рас- сказать, но припомню только один момент. Мы уже собирались записывать свою первую песню на одной из студий. Шли переговоры, мы отказались от выступле- ний в баре и усиленно сели за оттачивание нескольких композиций. В те годы на студию нужно было принести пять-шесть песен и компания звукозаписи сама должна была решить, какие песни брать, а какие нет. Однажды после репетиции мы пошли к моим родителям. Мама наготовила всяких вкусностей по случаю какого-то праздника и, на- евшись, мы сидели у меня в комнате и слушали радиоприёмник. Я помню, как услышал первые аккорды песни «Love Me Do». Этот момент, наверное, я никогда не забуду. Звучала губная гармошка, и два-три голоса пели незамысловатый текст. Пели и играли эти ребята просто невероятно. Нам до них было расти и расти. Я не смогу подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. Это была какая-то инопланетная музыка. Как будто даже не музыка, а какой-то наркотический газ. Я никогда раньше не слышал ничего подобного. Я посмотрел на Джона и Джей- мса Пола и увидел, что их челюсти отвисли до пола, впрочем, как и моя. Так мы впервые услышали «Битлз» и на всю жизнь стали их фанатами. Забавно, что эти ребята были родом из того же городка, что и мы, и играли буквально в соседнем баре через дорогу, но ни я, ни кто-либо из ребят никогда не слышали о них, не были с ними знакомы. Никаких общих знакомых, соседей, дальних родственников, иными словами – никаких точек пересечения. Наша группа так и не стала популярной, да и после всемирной битломании было бы глупо, наверное, даже надеяться на какую-либо популярность. Но мы играли очень долго, годов до 70-х, 80-х. В нашем уютненьком баре до его оконча- тельного закрытия, и в нашем саду. «Битлз» для нас стали учебниками. Каждый новый альбом снимался от и до. Разучивались все песни, какие только возможно было выучить и повторить, а смерть Джона Леннона в 1980-м воспринималась как личная утрата, и надо сказать, что именно после неё играть хотелось всё меньше 3 «Бельские просторы»
