64 Проза и�так резко подгибались колени, будто жёсткий рентгеновский мир оголял их для игры в�кости невидимым воздушным мальчишкам, побитые мордасти ко- торых проявлялись в�уворованном в�школьном палисаднике бульденеже, если его футболить на ту качельную, с�искорками, высоту, где волосы распускаются как корни, так что потом всякий, кто неосторожно приближался к�их электри- ческим укольчикам, продувался в�пух и�прах. Небесный разрез вскоре мутнел, набухал багровым. Желая укрыться от тучи, Клара Айгуль барахталась в�кустах совершенно непролазного саксаула, обросшего выпуклую бровку крайнего со степной стороны оврага, пока наконец не споткнулась о�грязно-белый камень с�неясной вязью и�что-то под ногами скользнуло и�дрогнуло, будто весь, уса- женный такими, уже безымянными холмиками, глинистый вал сдвинулся и,�как в�раскрашенной радугой багдадской шарманке, грянул, цепляя молнийные громы и�альтовые струйки своими полустёртыми штырьками, подобными присевшей стайке юниц с�прохладными, как кресала, позвонками. Клара Айгуль знала, что это в�незапамятные времена присели на Землю гурии, — ибо их окаменевшие по- звонки были резными. Резными, как у�гурий. Она различала змей, что заглатывали свои хвосты, пеликанов, вонзающих клювы в�собственное брюхо. Живая вода кончалась и,�высыхая, камнееды терялись среди множества проступавших трещин. Клара Айгуль видела, что омытый окружающий пейзаж остался прежним. Земля не прокрутилась до прохладного озера Икуль, где гурии расправляют свои спины и�она могла бы, уцепившись за их точеные щиколотки, донырнуть до глубоких артезианских ручьёв, текущих в�тёплое озеро Окуль, к�берегам которых выходит напиться и�полюбоваться белыми красавицами её отец, подземный батыр Ург, и�он спасёт Клару Айгуль, возьмёт с�собой в�ослепительную страну, обросшую не саксаулом, а�сиренью, что расцветает не от солнца, а�от блеска горного хрусталя. Ибо она знала, что если аулсоветный бай будет шлепать её по нижней части, та тоже омертвеет, как у�матери, там заведётся червь, Клара Айгуль будет корчиться, постепенно переедаемая изнутри, отяжелеют ноги, живот, грудь, вот и�в�глубине зрачков забелеет белесая катарактная масса и�хлоп! — лопнет, как шелуха, кожа, громадная тупая личинка грохнется об пол, и�изумлённый бай будет вглядываться в�зияющую дыру в�трухлявых половицах и�перекрытиях, ведущую вглубь, сквозь гнилые солончаки туда, где подземный батыр, борец с�царством червей, взмахнув шахтёрской киркой, разрубит свою порченую дочь надвое.
Клара Айгуль вздрогнула, промакнула кончиками обеих кос две искорки над ключицами и�третью, изогнувшись, в�крестцовой ямке, и�закарабкалась на пали- мую солнцем железнодорожную насыпь. Вскоре пройдёт скорый с�орусами, Клара Айгуль задерёт юбку, спустит до колен колготы и�будет превращаться в�простую Айгуль — отраженные от орусовых глаз солнечные лучи, как говорила бабка Соль- меке, покроют её кожу чёрным загаром, который не сойдёт никогда.
Клара Агуль уже пробовала однажды, но тогда скорый с�орусами опоздал и�вме- сто него пошел солдатский товарняк, полный аульных новобранцев со вторыми, чуть прищуренными, затылками на лицах и�с�третьим глазом, беспорядочно це- плявшимся за небеса, выдергивая оттуда черных птиц. Те пикировали вслед за своими тенями и�долго кружили над потемневшей Кларой Айгуль, пока рваные крылья не захлёстывались в�ветреные саваны, уносясь в�летучих мазарах, а�де- вочка вновь быстро бледнела.
Остались лишь две или три постоянные птицы. Они не чуяли ветер, и�казались точками невидимого карандаша, рисовавшего по небесным квадратикам жизнь Клары Айгуль. Где бы она ни была, поглядев на небо, быстро или приглядевшись в�какой-нибудь уголок, их можно было заметить. Только они меняли свой облик.
Клара Айгуль вздрогнула, промакнула кончиками обеих кос две искорки над ключицами и�третью, изогнувшись, в�крестцовой ямке, и�закарабкалась на пали- мую солнцем железнодорожную насыпь. Вскоре пройдёт скорый с�орусами, Клара Айгуль задерёт юбку, спустит до колен колготы и�будет превращаться в�простую Айгуль — отраженные от орусовых глаз солнечные лучи, как говорила бабка Соль- меке, покроют её кожу чёрным загаром, который не сойдёт никогда.
Клара Агуль уже пробовала однажды, но тогда скорый с�орусами опоздал и�вме- сто него пошел солдатский товарняк, полный аульных новобранцев со вторыми, чуть прищуренными, затылками на лицах и�с�третьим глазом, беспорядочно це- плявшимся за небеса, выдергивая оттуда черных птиц. Те пикировали вслед за своими тенями и�долго кружили над потемневшей Кларой Айгуль, пока рваные крылья не захлёстывались в�ветреные саваны, уносясь в�летучих мазарах, а�де- вочка вновь быстро бледнела.
Остались лишь две или три постоянные птицы. Они не чуяли ветер, и�казались точками невидимого карандаша, рисовавшего по небесным квадратикам жизнь Клары Айгуль. Где бы она ни была, поглядев на небо, быстро или приглядевшись в�какой-нибудь уголок, их можно было заметить. Только они меняли свой облик.
