51 Алия Саматова Только сейчас, после рождения собственного сына, Гафур понял, какого счастья лишил себя его «друг». Ведь какая это радость — увидеть первые шаги сына. Как будто сам заново начинаешь жить. Маленькими ножками он пойдет по твоим следам, будет покорять вершины, пройдет по степным просторам, одолеет дали морские. Будет идти вперед, взявшись за твои сильные руки, ничего не боясь. Его милый лепет наполнит радостью каждый миг твоей жизни. А�твой мир, Зихангир, совершенно пуст! Тебе всю жизнь бродить бесцельно в�этой пустоте. Перелетая с�цветка на цветок, как та стрекоза, и�не заметишь, как наступит осень жизни!
* * * Решение сходить к�Муталлапу, навестить его во время болезни потребовало немало храбрости от Фаттаха.
— Давайте вместе сходим к�нему, попросим прощения, — предложил он, вызвав удивление и�восхищение друзей. Этому особенно обрадовался Садри, который давно горел желанием подружиться с�Муталлапом: — Да, тосьно, давайте сходим, и�гостинцев понесем. Моя мама всегда так де- лает, говорит, сто доброе дело застётся.
Накип же, считавший себя единственным другом Фаттаха, пытался возразить: — А если Сайра и�Гиндулла-агай вышвырнут нас из дома? Ведь вся деревня знает, что мы виноваты в�его болезни.
— Именно из-за этого мы и�должны навестить его! А�кто против, тот нам не друг! — коротко ответил Фаттах.
Теперь они играют вместе. Муталлап оказался очень ловким. Бегает быстрее Накипа. Не отстает от Садри, когда кидают плоские камешки по поверхности воды на берегу Инзера. А�стреляет почти так же метко, как Фаттах. Еще бы, рогатка-то у�него отличная!
За совместными играми затихала и�боль в�душе. Мальчик постепенно привык к�чужой деревне, улице, людям, новому дому, Сайре и�Гиндулле. Самое главное — забыл про кукушку. Вовсе перестал замечать ее — то ли остыл, а,�может быть, обиделся или был зол на нее… Его только удивляло, почему Махида-апай и�другие люди прогоняли, ругали и�проклинали кукушку. Но позже нашел ответ и�на этот свой вопрос. Осенью они втроем с�Назифой и�ее дедушкой, Нуриман-бабаем, отправились на Совиную гору за желудями. Тогда и�спросил Муталлап: — Дедушка Нуриман, а�почему в�деревне так не любят кукушку?
Аксакал, разменявший седьмой десяток, тяжело вздохнул и�поведал следу- ющее: — О-о-ох, дети, не дай Бог больше никому пережить такое. Ровно двадцать один год назад стояло такое же погожее благодатное лето. Стройные березки в�реке омывали кисти своих зеленых шалей, на склонах гор красным ковром зрели ягоды, звезды с�ночного неба, перемигиваясь, наблюдали за влюбленными парами и�становились единственными свидетелями зарождения их любви. Как и�заведено, пение птиц добавляло красоты утренней заре, им вторили кукушки, а�под их кукованье старики считали свои года, молодые делились заветными мечтами, девушки толковали сны. В�то злополучное утро какая-то заблудившася кукушка села на ту старую березу в�центре деревни и�долго куковала. Перелетала с�крыши одного дома на другой и�продолжала свой тоскливый зов. А�к�полудню от жуткого слова «война» померкла вся красота природы, поникло все живое. Половина мужчин нашей маленькой деревушки отправилась на фронт, чтобы защищать свою Родину от фашистов. Мы ушли воевать, оставив рыдающих ма-
* * * Решение сходить к�Муталлапу, навестить его во время болезни потребовало немало храбрости от Фаттаха.
— Давайте вместе сходим к�нему, попросим прощения, — предложил он, вызвав удивление и�восхищение друзей. Этому особенно обрадовался Садри, который давно горел желанием подружиться с�Муталлапом: — Да, тосьно, давайте сходим, и�гостинцев понесем. Моя мама всегда так де- лает, говорит, сто доброе дело застётся.
Накип же, считавший себя единственным другом Фаттаха, пытался возразить: — А если Сайра и�Гиндулла-агай вышвырнут нас из дома? Ведь вся деревня знает, что мы виноваты в�его болезни.
— Именно из-за этого мы и�должны навестить его! А�кто против, тот нам не друг! — коротко ответил Фаттах.
Теперь они играют вместе. Муталлап оказался очень ловким. Бегает быстрее Накипа. Не отстает от Садри, когда кидают плоские камешки по поверхности воды на берегу Инзера. А�стреляет почти так же метко, как Фаттах. Еще бы, рогатка-то у�него отличная!
За совместными играми затихала и�боль в�душе. Мальчик постепенно привык к�чужой деревне, улице, людям, новому дому, Сайре и�Гиндулле. Самое главное — забыл про кукушку. Вовсе перестал замечать ее — то ли остыл, а,�может быть, обиделся или был зол на нее… Его только удивляло, почему Махида-апай и�другие люди прогоняли, ругали и�проклинали кукушку. Но позже нашел ответ и�на этот свой вопрос. Осенью они втроем с�Назифой и�ее дедушкой, Нуриман-бабаем, отправились на Совиную гору за желудями. Тогда и�спросил Муталлап: — Дедушка Нуриман, а�почему в�деревне так не любят кукушку?
Аксакал, разменявший седьмой десяток, тяжело вздохнул и�поведал следу- ющее: — О-о-ох, дети, не дай Бог больше никому пережить такое. Ровно двадцать один год назад стояло такое же погожее благодатное лето. Стройные березки в�реке омывали кисти своих зеленых шалей, на склонах гор красным ковром зрели ягоды, звезды с�ночного неба, перемигиваясь, наблюдали за влюбленными парами и�становились единственными свидетелями зарождения их любви. Как и�заведено, пение птиц добавляло красоты утренней заре, им вторили кукушки, а�под их кукованье старики считали свои года, молодые делились заветными мечтами, девушки толковали сны. В�то злополучное утро какая-то заблудившася кукушка села на ту старую березу в�центре деревни и�долго куковала. Перелетала с�крыши одного дома на другой и�продолжала свой тоскливый зов. А�к�полудню от жуткого слова «война» померкла вся красота природы, поникло все живое. Половина мужчин нашей маленькой деревушки отправилась на фронт, чтобы защищать свою Родину от фашистов. Мы ушли воевать, оставив рыдающих ма-
