47 Алия Саматова — Ну, хватит! Вы, кажется, забыли, зачем пришли сюда? Мишка хозяйничает на нашей горе, а�эти два придурка готовы поубивать друг друга!
Как три голодных волка, с�красными от злости глазами они напали на Му- таллапа, который пытался поправить уцелевшие части рубашки. Фаттах ударом свалил его на землю, а�два его приспешника стали яростно пинать несчастного.
— Проданный!
— Подкидыш!
— Щенок Сайры!
Обгоревшее на солнце тело Муталлапа испытывало жгучую боль от каждого пинка. Он закрыл голову руками и�просто стонал. Трудно представить, чем бы все это закончилось, если бы Назифа не остановила троицу пронзительным криком: — Перестаньте! Вы же убьете его!
Увидев неподвижно лежащую на земле жертву, разъяренные мальчишки со страху бросились наутек.
Рыдая от жалости к�мальчику, Назифа подошла к�стонущему Муталлапу. Ло- скутки рубашки прилипли к�свежим ранам. Обгоревшая кожа покраснела и�при- пухла. Недолго думая, девочка побежала звать на помощь.
«Продала… она продала тебя… проданный…» Эти слова, словно острый нож, резанули по израненному телу, окровавленной душе Муталлапа. «Сверток…» — он вдруг вспомнил про большой сверток, который Сайра передала его маме. Что же там было? «Продала… сверток… проданный…» Эти слова молотком стучали в�голове. «Продала… продала…» Мальчик потерял сознание.
* * * …Муталлап проболел долго. Всю неделю его тело горело огнем, он просыпался весь мокрый от пота, от озноба зуб на зуб не попадал. И�постоянно бредил, по- вторяя всего два слова: «Сверток… продала…» Сайра пригласила знахаря, муллу Барыя, поняв, что мальчику не обойтись без помощи. Знахарь для начала сжег можжевельник и�обкурил дымом весь дом. Затем заговаривал больного, снял с�него всю одежду, связал ее в�узелок и�пустил по воде. За мальчика переживала вся деревня. Старушки приходили проведать его, приносили масло, катык, яйца, читали молитвы во здравие ребенка. Мама Назифы принесла корень девясила и�посоветовала вечерами окуривать дом его дымом. Как говорится, общими молитвами, через две недели Муталлап открыл глаза. И�улыбнулся тем, кого увидел первым у�своей кровати, — Фаттаху, Накипу и�Садри, которые больше всех были рады его выздоровлению. Действие этой улыбки было подобно солнцу, выглянувшему из-за туч, она придала уверенности мальчикам, осознавшим свою вину и�стоявшим с�поникшими головами. Первым решился заговорить шепелявый Садри: — Муталлап, вот, я�принес тебе ягод. Скорей выздоравливай, на улице хоросо, вместе пойдем на реську купаться.
Накип добавил, запинаясь: — Это, это… будем вместе играть на том пригорке. Это тебе, — он протянул Муталлапу испеченную матерью булочку.
Взглянув с�упреком на Накипа за напоминание о�«пригорке», Фаттах при- близился к�кровати: — Прости, Муталлап. Ты, это, не болей, ладно. Вот, — он вынул из кармана свою рогатку и�отдал Муталлапу.
Когда он протянул Муталлапу рогатку, которая поражала любые цели и�на которую с�завистью заглядывались все мальчишки улицы, глаза Садри и�Накипа
Как три голодных волка, с�красными от злости глазами они напали на Му- таллапа, который пытался поправить уцелевшие части рубашки. Фаттах ударом свалил его на землю, а�два его приспешника стали яростно пинать несчастного.
— Проданный!
— Подкидыш!
— Щенок Сайры!
Обгоревшее на солнце тело Муталлапа испытывало жгучую боль от каждого пинка. Он закрыл голову руками и�просто стонал. Трудно представить, чем бы все это закончилось, если бы Назифа не остановила троицу пронзительным криком: — Перестаньте! Вы же убьете его!
Увидев неподвижно лежащую на земле жертву, разъяренные мальчишки со страху бросились наутек.
Рыдая от жалости к�мальчику, Назифа подошла к�стонущему Муталлапу. Ло- скутки рубашки прилипли к�свежим ранам. Обгоревшая кожа покраснела и�при- пухла. Недолго думая, девочка побежала звать на помощь.
«Продала… она продала тебя… проданный…» Эти слова, словно острый нож, резанули по израненному телу, окровавленной душе Муталлапа. «Сверток…» — он вдруг вспомнил про большой сверток, который Сайра передала его маме. Что же там было? «Продала… сверток… проданный…» Эти слова молотком стучали в�голове. «Продала… продала…» Мальчик потерял сознание.
* * * …Муталлап проболел долго. Всю неделю его тело горело огнем, он просыпался весь мокрый от пота, от озноба зуб на зуб не попадал. И�постоянно бредил, по- вторяя всего два слова: «Сверток… продала…» Сайра пригласила знахаря, муллу Барыя, поняв, что мальчику не обойтись без помощи. Знахарь для начала сжег можжевельник и�обкурил дымом весь дом. Затем заговаривал больного, снял с�него всю одежду, связал ее в�узелок и�пустил по воде. За мальчика переживала вся деревня. Старушки приходили проведать его, приносили масло, катык, яйца, читали молитвы во здравие ребенка. Мама Назифы принесла корень девясила и�посоветовала вечерами окуривать дом его дымом. Как говорится, общими молитвами, через две недели Муталлап открыл глаза. И�улыбнулся тем, кого увидел первым у�своей кровати, — Фаттаху, Накипу и�Садри, которые больше всех были рады его выздоровлению. Действие этой улыбки было подобно солнцу, выглянувшему из-за туч, она придала уверенности мальчикам, осознавшим свою вину и�стоявшим с�поникшими головами. Первым решился заговорить шепелявый Садри: — Муталлап, вот, я�принес тебе ягод. Скорей выздоравливай, на улице хоросо, вместе пойдем на реську купаться.
Накип добавил, запинаясь: — Это, это… будем вместе играть на том пригорке. Это тебе, — он протянул Муталлапу испеченную матерью булочку.
Взглянув с�упреком на Накипа за напоминание о�«пригорке», Фаттах при- близился к�кровати: — Прости, Муталлап. Ты, это, не болей, ладно. Вот, — он вынул из кармана свою рогатку и�отдал Муталлапу.
Когда он протянул Муталлапу рогатку, которая поражала любые цели и�на которую с�завистью заглядывались все мальчишки улицы, глаза Садри и�Накипа
