33 Алия Саматова У�мальчика посыпались искры из глаз, его затошнило, качнуло, но он удержался на ногах. Ему не хотелось дать маху перед намешливо улыбающимися беззубым Садрием и�носатым Накипом. Остался крепко стоять на ногах, несмотря на го- ревшее лицо и�сильную боль в�голове, постарался сдержать готовые брызнуть из глаз слезы. Мальчики, ожидавшие, что он вот-вот заплачет, были удивлены, что Муталлап даже не шелохнулся. Им показалось странным сегодняшнее поведение мальчугана, который раньше после первого же удара со слезами убегал домой. Садри, который до этого ухмылялся, растянув губы до ушей, вдруг посерьезнел и�восхитился храбростью Муталлапа. Если бы рядом не было Фаттаха, верхово- дившего над всеми, он мог бы даже подружиться и�играть с�Муталлапом.
— Во дает, ни слезинки не уронил. Нисего себе пацан стал подкидыс Миска, — прошепелявил Садри, щелкнув языком.
Не захотел остаться в�стороне и�Накип, он отозвался, еще больше раздувая широкий нос: — Ха, тоже мне нашел ничего себе пацана. Вот как подпрыгну дважды и�ударю его ногой, тут же растянется, — изобразил он ногами движение, напоминающее ка- ратэ, и�звонко сплюнул сквозь зубы. Он научился так мастерски плеваться у�стар- шего брата. Покурив в�потайном месте за баней, тот обычно плевал сквозь зубы. Засунув руки в�карманы, Накип обошел вокруг Муталлапа и�подошел к�Фаттаху: — Я говорю, может, мне съездить ему по роже, а,�Фаттах?
— На сегодня хватит с�него. Вон мамаша Мишки идет сюда. Пора убираться. Смотри, Мишка, если пожалуешься мамке, получишь еще, понял!
После того, как Фаттах, посвистывая, отпихнул ногой камешек, тройка уда- лилась вверх по улице. Муталлап проглотил обиду и�быстро протер глаза, пока слезы не скатились вниз, погладил пылавшее от удара лицо. Его сильно задевало и�то, что мальчики называли его Мишкой.
— Ой, Мишенька, что случилось? Тебя ударили? — схватила его за руку Сайра. Он вырвался и�убежал. Эти чужие руки были холодными и�грубыми, а�мягкие, нежные руки мамы всегда вкусно пахли. Обращение Сайры «Мишка, Мишень- ка» всегда ранило Муталлапа в�самое сердце. Он даже пытался возражать: «Нет, я�Муталлап». Но так называемая «мама» настояла на своем: «Муталлап — слишком длинное имя, язык сломаешь. Я�буду звать тебя по-своему, Мишкой». Даже мужа Гиндуллу она называет Геной. Ведь она не башкирка, и�ей, якобы, проще по-своему переделывать имена, данные муллой.
Убежав от Сайры, Муталлап пулей забежал во двор и�забрался на чердак сарая. Не обращая никакого внимания на кур, с�громким кудахтаньем бросившихся от него врассыпную, он нырнул в�сено, где любил прятаться от всех. Спасительный уголок, окруженный со всех сторон сеном, принял мальчика в�свои объятия. Ку- рица-пеструшка, сидевшая в�гнезде прямо над его головой, даже не шелохнулась. Она не собиралась убегать от него, как другие куры, а�продолжала сидеть, во- брав голову в�плечи и�разглядывая Муталлапа блестящими, как плоды черемухи, круглыми глазами. Когда мальчик поднес палец к�губам и�умоляюще посмотрел на нее, как бы прося не шуметь, курица издала звук «кы-ы-ык», словно в�знак согласия, и�затихла.
Вот теперь мальчик наконец остался один и�может вдоволь поплакать. Пе- струшка никому не расскажет. Поплачь, Муталлап, поплачь. Издалека, со стороны горы доносится знакомое кукованье. Один, два, три … семь… Эх, опять не докуко- вала до десяти. Муталлап не выдержал этого, или же не захотел дольше терпеть, и�дал волю слезам, которые, как будто только этого и�ждали, покатились вниз, обжигая без того горевшие щеки. Плачь, Муталлап, плачь. Сегодня ты впервые 2 «Бельские просторы»
— Во дает, ни слезинки не уронил. Нисего себе пацан стал подкидыс Миска, — прошепелявил Садри, щелкнув языком.
Не захотел остаться в�стороне и�Накип, он отозвался, еще больше раздувая широкий нос: — Ха, тоже мне нашел ничего себе пацана. Вот как подпрыгну дважды и�ударю его ногой, тут же растянется, — изобразил он ногами движение, напоминающее ка- ратэ, и�звонко сплюнул сквозь зубы. Он научился так мастерски плеваться у�стар- шего брата. Покурив в�потайном месте за баней, тот обычно плевал сквозь зубы. Засунув руки в�карманы, Накип обошел вокруг Муталлапа и�подошел к�Фаттаху: — Я говорю, может, мне съездить ему по роже, а,�Фаттах?
— На сегодня хватит с�него. Вон мамаша Мишки идет сюда. Пора убираться. Смотри, Мишка, если пожалуешься мамке, получишь еще, понял!
После того, как Фаттах, посвистывая, отпихнул ногой камешек, тройка уда- лилась вверх по улице. Муталлап проглотил обиду и�быстро протер глаза, пока слезы не скатились вниз, погладил пылавшее от удара лицо. Его сильно задевало и�то, что мальчики называли его Мишкой.
— Ой, Мишенька, что случилось? Тебя ударили? — схватила его за руку Сайра. Он вырвался и�убежал. Эти чужие руки были холодными и�грубыми, а�мягкие, нежные руки мамы всегда вкусно пахли. Обращение Сайры «Мишка, Мишень- ка» всегда ранило Муталлапа в�самое сердце. Он даже пытался возражать: «Нет, я�Муталлап». Но так называемая «мама» настояла на своем: «Муталлап — слишком длинное имя, язык сломаешь. Я�буду звать тебя по-своему, Мишкой». Даже мужа Гиндуллу она называет Геной. Ведь она не башкирка, и�ей, якобы, проще по-своему переделывать имена, данные муллой.
Убежав от Сайры, Муталлап пулей забежал во двор и�забрался на чердак сарая. Не обращая никакого внимания на кур, с�громким кудахтаньем бросившихся от него врассыпную, он нырнул в�сено, где любил прятаться от всех. Спасительный уголок, окруженный со всех сторон сеном, принял мальчика в�свои объятия. Ку- рица-пеструшка, сидевшая в�гнезде прямо над его головой, даже не шелохнулась. Она не собиралась убегать от него, как другие куры, а�продолжала сидеть, во- брав голову в�плечи и�разглядывая Муталлапа блестящими, как плоды черемухи, круглыми глазами. Когда мальчик поднес палец к�губам и�умоляюще посмотрел на нее, как бы прося не шуметь, курица издала звук «кы-ы-ык», словно в�знак согласия, и�затихла.
Вот теперь мальчик наконец остался один и�может вдоволь поплакать. Пе- струшка никому не расскажет. Поплачь, Муталлап, поплачь. Издалека, со стороны горы доносится знакомое кукованье. Один, два, три … семь… Эх, опять не докуко- вала до десяти. Муталлап не выдержал этого, или же не захотел дольше терпеть, и�дал волю слезам, которые, как будто только этого и�ждали, покатились вниз, обжигая без того горевшие щеки. Плачь, Муталлап, плачь. Сегодня ты впервые 2 «Бельские просторы»
