151 Николай Исаев Поэтому, не боясь ошибиться, можно предположить, что в�щелявом и�проду- ваемом ветрами, состарившемся вме- сте с�хозяйкой доме в�зимние морозные месяцы было не только не жарко, но и�просто не тепло, и�русская печь была здесь буквально спасением.
Далее, за печью, — маленькая ку- хонька, рядом с�которой за дощатой пе- регородкой — узенькая с�железной кро- ватью спальня в�одно окно. Остальное пространство — комната. В� переднем углу — иконы. Обстановка более чем скромная: стол, одна или две скамейки. Ни комода, ни шкафа — ничего не было. Из мебели, кроме лавки и� стола, был только небольшой сундук, где и� хра- нились все носимые пожитки. Един- ственной ценной вещью в�доме была старинная швейная машинка «Зингер», доставшаяся от родителей, на которой хозяйка раньше и�шила, и�перешива- ла себе из ситца простенькие кофты и�юбки, — их же она и�донашивала.
Сам сруб дома по углам опирался на четыре большие камня-валуна, про- странство между которыми было зава- лено землей, — получалась так называе- мая завалинка, — вот и�весь фундамент.
Во дворе — дощатый курятник, куры из которого на зиму опускались в�под- вал под домом. За курятником — боль- шой огород, который баба Груша, всю жизнь привыкшая много трудиться, засаживала, кроме лука, огурцов и�по- мидоров, в�основном картошкой, хотя было очевидно, что столько картошки ей не нужно. Но главное, чтобы земля не пустовала. В�конце длинного огоро- да — заброшенный сад с�частично за- сохшими ветками одичавших яблонь и�ранеток, а�также едва различимыми в� траве, бурьяне и� крапиве кустами крыжовника и�смородины. От колхоза наша хозяйка получала небольшую пен- сию. Так и�жила.
Однако вновь возвратимся к� на- шему И. М. Грибушину. После рефор- мы 1861�года, освободившей крестьян от крепостной зависимости, дворяне, в�большинстве своем и�так жившие не очень богато, оказались в�сложном ма- териальном положении. Ведь, как пи- сал о�своем герое А. С. Пушкин в�романе «Евгений Онегин», помещик сей горазд был легко мазурку танцевать и�кланять- ся непринужденно, другой персонаж в�этом же романе стишки пописывал. А�еще они могли музицировать на роя- ле, а�также трогательно петь под гитару романсы своим барышням из таких же дворянских семей. Так было в�первой половине XIX�века.
Во второй половине века ситуация в�стране довольно сильно изменилась. Теперь, лишившись своих крестьян- кормильцев, нужно было уже самим за- ботиться о�добывании хлеба насущного, а�такие занятия, как умение танцевать мазурку, либо даже псовая охота на дичь или зайцев, не могли обеспечить безбедное существование.
Конечно, часть дворян и�ранее со- стояла на службе — военной или граж- данской, но тогда это не было острой необходимостью.
Далее, за печью, — маленькая ку- хонька, рядом с�которой за дощатой пе- регородкой — узенькая с�железной кро- ватью спальня в�одно окно. Остальное пространство — комната. В� переднем углу — иконы. Обстановка более чем скромная: стол, одна или две скамейки. Ни комода, ни шкафа — ничего не было. Из мебели, кроме лавки и� стола, был только небольшой сундук, где и� хра- нились все носимые пожитки. Един- ственной ценной вещью в�доме была старинная швейная машинка «Зингер», доставшаяся от родителей, на которой хозяйка раньше и�шила, и�перешива- ла себе из ситца простенькие кофты и�юбки, — их же она и�донашивала.
Сам сруб дома по углам опирался на четыре большие камня-валуна, про- странство между которыми было зава- лено землей, — получалась так называе- мая завалинка, — вот и�весь фундамент.
Во дворе — дощатый курятник, куры из которого на зиму опускались в�под- вал под домом. За курятником — боль- шой огород, который баба Груша, всю жизнь привыкшая много трудиться, засаживала, кроме лука, огурцов и�по- мидоров, в�основном картошкой, хотя было очевидно, что столько картошки ей не нужно. Но главное, чтобы земля не пустовала. В�конце длинного огоро- да — заброшенный сад с�частично за- сохшими ветками одичавших яблонь и�ранеток, а�также едва различимыми в� траве, бурьяне и� крапиве кустами крыжовника и�смородины. От колхоза наша хозяйка получала небольшую пен- сию. Так и�жила.
Однако вновь возвратимся к� на- шему И. М. Грибушину. После рефор- мы 1861�года, освободившей крестьян от крепостной зависимости, дворяне, в�большинстве своем и�так жившие не очень богато, оказались в�сложном ма- териальном положении. Ведь, как пи- сал о�своем герое А. С. Пушкин в�романе «Евгений Онегин», помещик сей горазд был легко мазурку танцевать и�кланять- ся непринужденно, другой персонаж в�этом же романе стишки пописывал. А�еще они могли музицировать на роя- ле, а�также трогательно петь под гитару романсы своим барышням из таких же дворянских семей. Так было в�первой половине XIX�века.
Во второй половине века ситуация в�стране довольно сильно изменилась. Теперь, лишившись своих крестьян- кормильцев, нужно было уже самим за- ботиться о�добывании хлеба насущного, а�такие занятия, как умение танцевать мазурку, либо даже псовая охота на дичь или зайцев, не могли обеспечить безбедное существование.
Конечно, часть дворян и�ранее со- стояла на службе — военной или граж- данской, но тогда это не было острой необходимостью.
