64 Проза покидал здание; проходившие медосмотр мужики, сообразив, что происходит что-то не то, стали вырываться. Пришлось вызвать полицию, но она предпочла держаться на расстоянии. Если бы не отчаянные камикадзе из МЧС, сумевшие навести порядок голыми руками и матом, так бы все и разбежались.
Я попрощалась с любимой кофтой из чистого кашемира – всю нашу верхнюю одежду замочили в хлорке, взамен выдали халаты и заперли по наспех переобору- дованным кабинетам. Первый шок сменился суетой. Позвонил сонолог3 («Какого чёрта? Я из-за тебя кучу денег теряю! Нельзя было по-тихому всё сделать?!»), по- том – из страховой наехали («Почему вы приняли пациента без полиса?»), и следом до меня снизошёл завгорздрава: — Меня только что мэр вызывал на ковёр. Ты абсолютно уверена в диагнозе?
«Абсолютно?! Мне бы безумно хотелось ошибаться», – подумала я, но отвечать на глупый вопрос, к счастью, не пришлось – зав продолжил: — Он спрашивал, какая у тебя квалификация, соответствуешь ли должности… Ты же понимаешь: выборы на носу, а ты тут такую панику развела!
— Но, Василий Андреевич, я следовала протоко… — Помолчи! У нас тут город собираются на карантин закрывать! Даже если тревога ложная – пока анализы доедут до округа, пока пятое- десятое – ты хоть понимаешь, в какую копеечку это встанет?
— Но ведь есть экспресс- тесты… — Я тебя умоляю! В общем, так: если придут отрицательные результаты, напи- шешь по собственному желанию вчерашним числом. И молись, чтоб чего похуже не вышло!
Что такое «похуже», я поняла скоро. Через пару часов дозвонился муж: — Тебя тут искали. Представился дознавателем.
— «Искали»?! Они что, не знают, где я? Что ему нужно?
— Расспрашивал о твоём прошлом: не замечал ли я чего такого, нет ли подоз- рительных знакомых. Увлечениями интересовался.
— Что ты ответил?
— Ничего, предложил зайти, посмотреть твои макраме. А он взял и убежал. Что у вас там творится? Чума?
— Нет, ничего страшного… Ты вот что… не ходи никуда. И детей на улицу не пускай.
Это действительно была чума. Но её бациллами оказались не микробы, а люди, в чьих подозрениях и в переходящем в ненависть страхе я увязла, как муха в пато- ке, пока за дверьми изолятора медленно угасало всё, во что я верила: человечность, разум, правда. Да, в общем-то, пусть – всё это становилось далёким и незначи- тельным. Важными оставались только здоровье сына с дочерью и опустошающее бессилие от невозможности их защитить. Когда сил рыдать не осталось, мир су- зился до размеров этой комнаты с кушеткой, рентгеновским аппаратом и белым потолком с ползущей по нему, отсчитывая безликие дни, тенью. Каша по утрам становилась всё жиже, а снег на улице – грязнее.
Когда снег сошёл, всё кончилось. В итоге выяснилось: переболели многие, но умерло меньше, чем было заготовлено гробов. Грамотой от имени админис- трации меня всё же наградили, а спустя неделю вызвал главный: «Ты, конеч- но, умница, но из-за недополученных доходов мы вынуждены оптимизировать штат», – и, чтобы оправдать себя, начал подталкивать меня к самообвинению: столько-то перитонитов из-за запоздалого обнаружения аппендицитов, столько- то инфарктов. Даже к постродовым осложнениям я оказалась причастна.
3 Сонолог – специалист по УЗИ.
Я попрощалась с любимой кофтой из чистого кашемира – всю нашу верхнюю одежду замочили в хлорке, взамен выдали халаты и заперли по наспех переобору- дованным кабинетам. Первый шок сменился суетой. Позвонил сонолог3 («Какого чёрта? Я из-за тебя кучу денег теряю! Нельзя было по-тихому всё сделать?!»), по- том – из страховой наехали («Почему вы приняли пациента без полиса?»), и следом до меня снизошёл завгорздрава: — Меня только что мэр вызывал на ковёр. Ты абсолютно уверена в диагнозе?
«Абсолютно?! Мне бы безумно хотелось ошибаться», – подумала я, но отвечать на глупый вопрос, к счастью, не пришлось – зав продолжил: — Он спрашивал, какая у тебя квалификация, соответствуешь ли должности… Ты же понимаешь: выборы на носу, а ты тут такую панику развела!
— Но, Василий Андреевич, я следовала протоко… — Помолчи! У нас тут город собираются на карантин закрывать! Даже если тревога ложная – пока анализы доедут до округа, пока пятое- десятое – ты хоть понимаешь, в какую копеечку это встанет?
— Но ведь есть экспресс- тесты… — Я тебя умоляю! В общем, так: если придут отрицательные результаты, напи- шешь по собственному желанию вчерашним числом. И молись, чтоб чего похуже не вышло!
Что такое «похуже», я поняла скоро. Через пару часов дозвонился муж: — Тебя тут искали. Представился дознавателем.
— «Искали»?! Они что, не знают, где я? Что ему нужно?
— Расспрашивал о твоём прошлом: не замечал ли я чего такого, нет ли подоз- рительных знакомых. Увлечениями интересовался.
— Что ты ответил?
— Ничего, предложил зайти, посмотреть твои макраме. А он взял и убежал. Что у вас там творится? Чума?
— Нет, ничего страшного… Ты вот что… не ходи никуда. И детей на улицу не пускай.
Это действительно была чума. Но её бациллами оказались не микробы, а люди, в чьих подозрениях и в переходящем в ненависть страхе я увязла, как муха в пато- ке, пока за дверьми изолятора медленно угасало всё, во что я верила: человечность, разум, правда. Да, в общем-то, пусть – всё это становилось далёким и незначи- тельным. Важными оставались только здоровье сына с дочерью и опустошающее бессилие от невозможности их защитить. Когда сил рыдать не осталось, мир су- зился до размеров этой комнаты с кушеткой, рентгеновским аппаратом и белым потолком с ползущей по нему, отсчитывая безликие дни, тенью. Каша по утрам становилась всё жиже, а снег на улице – грязнее.
Когда снег сошёл, всё кончилось. В итоге выяснилось: переболели многие, но умерло меньше, чем было заготовлено гробов. Грамотой от имени админис- трации меня всё же наградили, а спустя неделю вызвал главный: «Ты, конеч- но, умница, но из-за недополученных доходов мы вынуждены оптимизировать штат», – и, чтобы оправдать себя, начал подталкивать меня к самообвинению: столько-то перитонитов из-за запоздалого обнаружения аппендицитов, столько- то инфарктов. Даже к постродовым осложнениям я оказалась причастна.
3 Сонолог – специалист по УЗИ.
