173 Николай Андреев Загнул Алексей Алексеевич большой палец, сказал: «Во-первых, успокоиться». Загнул указательный палец, добавил: «Во-вторых, составить план дальнейших действий». Посмотрел на потемневшее небо и, загнув средний палец, предложил: В-третьих, отдохнуть, поужинать».
Не понравился план лешему – слишком, посчитал он, общё, слишком, решил он, бесхитростно, однако против ужина возразить не посмел. Слюну украдкой сглот- нул, ладони от пыли отряхнул, повелел, раз такое дело, скорей на стол накрывать.
Накрыть стол Алексей Алексеевич пообещал у себя дома. С тем они в полу- пустой троллейбус сели, друг от друга отвернулись, принялись наблюдать за тем, как в небе, божьем тереме, отворялись звезды – окна, из которых ангелы счет людским делам вели.
Дом, в котором Алексей Алексеевич жил, у самого парка стоял, рядом с летним кафе. Едва леший высокие деревья увидал, в воздухе запах жаренного на углях мяса учуял, от ужина отказался. Сказал, что переночует где-нибудь в лесочке у цветочков.
— Найду себе осинку, притулю к ней спинку, да засну- захраплю так, как век у себя в лесу не спал, не храпел.
Алексей Алексеевич был не против. Спросил только, где и когда они завтра встретятся.
— Вот завтра здесь и встретимся, – нетерпеливо поглядывая в сторону кафе, предложил леший. – Ты, главное, сделай, как я велю… С рассветом в лесочек выйди, осину найди, на восток повали. На пень поднимись, к солнцу повернись, голову промеж ног сунь, пёрни и скажи вежливо: «Дядя леший, не серым волком пока- жись, не черным вороном, не елью жаровой: покажись таким, каков я есть». Тут я пред тобой во всей своей красе и предстану… Запомнил?
Алексей Алексеевич в ответ выругался. Костяшками пальцев себе по лбу пос- тучал, спросил: не сошел ли он, леший, часом с ума.
— Вы, вообще, соображаете, на что меня толкаете? Да за дерево, в парке сруб- ленное, городские власти тут такое устроят – никому мало не покажется!
— Ах вон оно, значится, как! – взбеленился леший. – У себя, значится, осинку поносную жалеете, а у нас леса целого не жалко! Где справедливость?!
Хотел Алексей Алексеевич ответить так, чтоб лешему понятно стало, да слов нужных найти не смог. Глаза потупил, ножкой по асфальту шаркнул, буркнул, что нет у него ни пилы, чтоб пилить, ни топора, чтоб рубить, ни желания большого, ни навыков малых.
— И вообще… Где тут что пилить? Покажите!
Леший по сторонам осмотрелся, сказал, что хорошей древесины тут и впрямь маловато будет, ну так и в его лесу не один красный дуб растет.
— Однако мой лес вы все равно собрались вырубить.
И на это Алексею Алексеевичу нечего было ответить, возразить. Он рукой ви- новато махнул – мол, извините, но выполнить ваше требование не могу – и к себе домой по асфальтовой дорожке молча направился.
Не понравилось лешему поведение Алексея Алексеевича, в особенности то, что тот не послушался, волю его выполнить не обещался. Засвистел ему вдогон- ку, заулюлюкал в спину, захлопал ладонями вослед. А когда Алексей Алексеевич в подъезде скрылся, козырек картуза как ни в чем не бывало поправил, сапоги устюжские подтянул и направился туда, где музыка играла да жирное мясо на уг- лях жарилось.
Не понравился план лешему – слишком, посчитал он, общё, слишком, решил он, бесхитростно, однако против ужина возразить не посмел. Слюну украдкой сглот- нул, ладони от пыли отряхнул, повелел, раз такое дело, скорей на стол накрывать.
Накрыть стол Алексей Алексеевич пообещал у себя дома. С тем они в полу- пустой троллейбус сели, друг от друга отвернулись, принялись наблюдать за тем, как в небе, божьем тереме, отворялись звезды – окна, из которых ангелы счет людским делам вели.
Дом, в котором Алексей Алексеевич жил, у самого парка стоял, рядом с летним кафе. Едва леший высокие деревья увидал, в воздухе запах жаренного на углях мяса учуял, от ужина отказался. Сказал, что переночует где-нибудь в лесочке у цветочков.
— Найду себе осинку, притулю к ней спинку, да засну- захраплю так, как век у себя в лесу не спал, не храпел.
Алексей Алексеевич был не против. Спросил только, где и когда они завтра встретятся.
— Вот завтра здесь и встретимся, – нетерпеливо поглядывая в сторону кафе, предложил леший. – Ты, главное, сделай, как я велю… С рассветом в лесочек выйди, осину найди, на восток повали. На пень поднимись, к солнцу повернись, голову промеж ног сунь, пёрни и скажи вежливо: «Дядя леший, не серым волком пока- жись, не черным вороном, не елью жаровой: покажись таким, каков я есть». Тут я пред тобой во всей своей красе и предстану… Запомнил?
Алексей Алексеевич в ответ выругался. Костяшками пальцев себе по лбу пос- тучал, спросил: не сошел ли он, леший, часом с ума.
— Вы, вообще, соображаете, на что меня толкаете? Да за дерево, в парке сруб- ленное, городские власти тут такое устроят – никому мало не покажется!
— Ах вон оно, значится, как! – взбеленился леший. – У себя, значится, осинку поносную жалеете, а у нас леса целого не жалко! Где справедливость?!
Хотел Алексей Алексеевич ответить так, чтоб лешему понятно стало, да слов нужных найти не смог. Глаза потупил, ножкой по асфальту шаркнул, буркнул, что нет у него ни пилы, чтоб пилить, ни топора, чтоб рубить, ни желания большого, ни навыков малых.
— И вообще… Где тут что пилить? Покажите!
Леший по сторонам осмотрелся, сказал, что хорошей древесины тут и впрямь маловато будет, ну так и в его лесу не один красный дуб растет.
— Однако мой лес вы все равно собрались вырубить.
И на это Алексею Алексеевичу нечего было ответить, возразить. Он рукой ви- новато махнул – мол, извините, но выполнить ваше требование не могу – и к себе домой по асфальтовой дорожке молча направился.
Не понравилось лешему поведение Алексея Алексеевича, в особенности то, что тот не послушался, волю его выполнить не обещался. Засвистел ему вдогон- ку, заулюлюкал в спину, захлопал ладонями вослед. А когда Алексей Алексеевич в подъезде скрылся, козырек картуза как ни в чем не бывало поправил, сапоги устюжские подтянул и направился туда, где музыка играла да жирное мясо на уг- лях жарилось.
