португальской весны Марселу Каэтану. Разочаровавшие людей реформаторы пользуются еще меньшей поддержкой граждан, чем диктаторы — основатели режимов. Настоящие перемены — единственный для действующей политической элиты способ сохранить престиж, власть и влияние в будущем, и, если не договориться с оппозицией, может случиться так, что она будет заниматься переменами одна, без участия тех, кто сейчас управляет страной.
Охранители уже после либеральной речи нового премьер-министра Ариаса, произнесенной 12 февраля 1974 г., чувствуют необходимость сплотиться и не позволить «слить» режим. Апрельская революция в Португалии мобилизует их еще сильнее. Их вывод: Каэтану играл в реформы, либеральничал, пустился в эксперименты с выборами, переименованием правящей партии, в разговоры о федерализации империи, породил несбыточные ожидания и проиграл, а вместе с ним рухнуло все здание.
Падение режима полковников в Греции, случившееся летом того же года, окончательно подтверждает догадки «бункера». Полковники пали после того, как Пападопулос ослабил хватку и принялся изображать гражданского президента. Уже 28 апреля, через три дня после «революции гвоздик», один из лидеров «бункера» Хирон Веласко публикует в официальном органе Национального движения, газете Arriba, манифест: не допустим никакого «духа 12 февраля», во власть проникли вредоносные элементы, которые разлагают режим изнутри.
Лидеры «бункера» разворачивают в правой прессе атаку на опасных номенклатурных либералов: «Час командиров (вождей, caudillos) и воинов настал!» — пишут консервативные издания, намекая, что армия должна предотвратить португальский сценарий и остановить либеральную эрозию режима.
Однако и армия не едина: как и в португальской, в ней есть сторонники демократии, во всяком случае не все там ее непримиримые противники. Одно дело — дослужившиеся до высших постов участники гражданской войны, «голубые генералы», как их называют по цвету рубашек фаланги и по имени знаменитой дивизии, другое — молодые офицеры вроде сокурсников Хуана Карлоса по военным академиям. Испания, в отличие от Португалии, не ведет затяжных колониальных войн, армия не перенапряжена и не боится, что ее
Охранители уже после либеральной речи нового премьер-министра Ариаса, произнесенной 12 февраля 1974 г., чувствуют необходимость сплотиться и не позволить «слить» режим. Апрельская революция в Португалии мобилизует их еще сильнее. Их вывод: Каэтану играл в реформы, либеральничал, пустился в эксперименты с выборами, переименованием правящей партии, в разговоры о федерализации империи, породил несбыточные ожидания и проиграл, а вместе с ним рухнуло все здание.
Падение режима полковников в Греции, случившееся летом того же года, окончательно подтверждает догадки «бункера». Полковники пали после того, как Пападопулос ослабил хватку и принялся изображать гражданского президента. Уже 28 апреля, через три дня после «революции гвоздик», один из лидеров «бункера» Хирон Веласко публикует в официальном органе Национального движения, газете Arriba, манифест: не допустим никакого «духа 12 февраля», во власть проникли вредоносные элементы, которые разлагают режим изнутри.
Лидеры «бункера» разворачивают в правой прессе атаку на опасных номенклатурных либералов: «Час командиров (вождей, caudillos) и воинов настал!» — пишут консервативные издания, намекая, что армия должна предотвратить португальский сценарий и остановить либеральную эрозию режима.
Однако и армия не едина: как и в португальской, в ней есть сторонники демократии, во всяком случае не все там ее непримиримые противники. Одно дело — дослужившиеся до высших постов участники гражданской войны, «голубые генералы», как их называют по цвету рубашек фаланги и по имени знаменитой дивизии, другое — молодые офицеры вроде сокурсников Хуана Карлоса по военным академиям. Испания, в отличие от Португалии, не ведет затяжных колониальных войн, армия не перенапряжена и не боится, что ее
