А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 81 К концу собрания шестеро захмелевших отказников подписали в защиту сенатора письмо, грустная ирония которого не ускользнула от хозяйки дома, несравненной Маши Сле- пак. «Это напоминает картину Репина – евреи пишут письмо Дяде Сэму», – сказала она.
– Это наш вклад в предвыборную кампанию сенатора Джексона, – сказал я Крису Рену, передавая письмо в «Нью-Йорк таймс».
И хотя наш фаворит проиграл номинацию Джимми Картеру, его идеи о бескомпромисс- ной идеологической конфронтации с СССР остались на повестке дня и дождались своего часа.
Пройдет всего несколько лет, и киссинджеровский détente – признание легитимности репрес- сий и раздел сфер влияния – окажется на свалке истории, а политика тотального давления, предложенная Джексоном, возродится в крестовом походе Рональда Рейгана, объявившего Советский Союз «империей зла». Еще через некоторое время множество евреев, рвущихся в щель в железном занавесе, реинкарнируются в толпе восточных немцев, штурмующих стену в Берлине, и Империя зла рухнет как карточный домик. Конечно, никто из нас не мог предви- деть такого тогда. Настроение у нас было мрачное. Мы понимали, что проиграли, что насту- пают тяжелые времена.
– Это наш вклад в предвыборную кампанию сенатора Джексона, – сказал я Крису Рену, передавая письмо в «Нью-Йорк таймс».
И хотя наш фаворит проиграл номинацию Джимми Картеру, его идеи о бескомпромисс- ной идеологической конфронтации с СССР остались на повестке дня и дождались своего часа.
Пройдет всего несколько лет, и киссинджеровский détente – признание легитимности репрес- сий и раздел сфер влияния – окажется на свалке истории, а политика тотального давления, предложенная Джексоном, возродится в крестовом походе Рональда Рейгана, объявившего Советский Союз «империей зла». Еще через некоторое время множество евреев, рвущихся в щель в железном занавесе, реинкарнируются в толпе восточных немцев, штурмующих стену в Берлине, и Империя зла рухнет как карточный домик. Конечно, никто из нас не мог предви- деть такого тогда. Настроение у нас было мрачное. Мы понимали, что проиграли, что насту- пают тяжелые времена.
