А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 164 собеседники в Кремле сказали, что все дела отложены до разрешения ситуации. Было ясно, что если саммит будет отменен, то у отца не будет никаких шансов!
Шульц весьма негативно отнесся к предложению Хаммера, как он позже написал в своих мемуарах: «Такая добровольная дипломатия была опасной и пустой тратой времени».
– Хаммер хочет влезть в переговоры, – сказал он президенту. – Если мы захотим торго- ваться, то можем сделать это сами, без его помощи.
В разговоре также участвовал советник по национальной безопасности Пойндекстер.
Шульц сообщил о только что полученном сообщении, что Данилову предъявлены обвине- ния в шпионаже. Президент был крайне обеспокоен судьбой Данилова; он вслух размышлял, как смягчить американскую позицию, чтобы договориться о какой-то форме обмена. Но Пойн- декстер отвергал любые сделки, он предлагал выслать больше советских дипломатов. Они дого- ворились отложить решение до возвращения президента в Вашингтон.
* * * Джордж Шульц узнал об отце Романе через десять дней после ареста Ника. Утром в поне- дельник 8 сентября директор ЦРУ Уильям Кейси позвонил ему, чтобы рассказать «обо всем, к чему Данилов имел косвенное отношение». Через два часа Шульц держал в руках секретную справку ЦРУ полуторагодовой давности.
Государственный секретарь был в шоке. Назвать Данилова по имени в разговоре с Потем- киным было «чистым идиотизмом», написал он позже в своих мемуарах.
Шульц показал отчет юрисконсульту Госдепартамента Эйбу Софаеру. «Если бы совет- ский журналист попался в подобной ситуации в США, его можно было бы на полном основа- нии привлечь к ответственности по американским законам», – заключил Софаер.
Как раз в это время Шульцу поступило предложение из советского посольства, чтобы Данилова и Захарова освободить из-под стражи и передать под попечительство послов в Москве и Вашингтоне без каких-либо дальнейших обязательств с обеих сторон. Это был, конечно, шаг к установлению эквивалентности между «шпионом и журналистом», чего Шульц очень не хотел. Но, узнав, как ЦРУ подставило Данилова, он изменил позицию: правительство США было не в том положении, чтобы давить на принцип.
Шульц пытался связаться с президентом, но тот находился в воздухе по пути в Вашингтон из Санта-Барбары. Он позвонил Пойндекстеру, но тот был категорически против даже малей- шей видимости эквивалентности. Сначала, сказал он, нужно выслать 50 советских дипломатов, а потом уже говорить о передаче пленников в посольства. Они не договорились и назначили встречу с президентом Рейганом на 9 утра во вторник, 9 сентября.
Когда они встретились, Шульц обнаружил, что Рейган не знает, что у КГБ имеются неопровержимые улики против Ника. Государственный секретарь едва сдерживал гнев. Полу- чалось, что президент сделал свое заявление – «Торга не будет!», – основываясь на недостовер- ной информации. Выслушав Шульца, Рейган с готовностью согласился на предложение пере- дать пленников в посольства без предварительных условий. Президент глубоко сочувствовал Данилову и хотел вытащить его как можно скорее. Пойндекстер был категорически против любых «уступок». Шульц был где-то посередине: он считал, что нельзя соглашаться на пря- мой обмен и нужно договориться об «асимметричной» сделке, например, добавив к обмену несколько диссидентов.
На следующий день распространился слух, что еврейские и правозащитные организа- ции составляют по просьбе Госдепартамента список наиболее неотложных случаев отказни- ков и политзаключенных. Но неотложных случаев были сотни. Сколько человек Советы могли поменять на одного шпиона – пять, десять? Кому отдать предпочтение? Кому и как объяснять, что мой отец заслуживает попасть в шорт-лист больше, чем кто-либо другой?
Шульц весьма негативно отнесся к предложению Хаммера, как он позже написал в своих мемуарах: «Такая добровольная дипломатия была опасной и пустой тратой времени».
– Хаммер хочет влезть в переговоры, – сказал он президенту. – Если мы захотим торго- ваться, то можем сделать это сами, без его помощи.
В разговоре также участвовал советник по национальной безопасности Пойндекстер.
Шульц сообщил о только что полученном сообщении, что Данилову предъявлены обвине- ния в шпионаже. Президент был крайне обеспокоен судьбой Данилова; он вслух размышлял, как смягчить американскую позицию, чтобы договориться о какой-то форме обмена. Но Пойн- декстер отвергал любые сделки, он предлагал выслать больше советских дипломатов. Они дого- ворились отложить решение до возвращения президента в Вашингтон.
* * * Джордж Шульц узнал об отце Романе через десять дней после ареста Ника. Утром в поне- дельник 8 сентября директор ЦРУ Уильям Кейси позвонил ему, чтобы рассказать «обо всем, к чему Данилов имел косвенное отношение». Через два часа Шульц держал в руках секретную справку ЦРУ полуторагодовой давности.
Государственный секретарь был в шоке. Назвать Данилова по имени в разговоре с Потем- киным было «чистым идиотизмом», написал он позже в своих мемуарах.
Шульц показал отчет юрисконсульту Госдепартамента Эйбу Софаеру. «Если бы совет- ский журналист попался в подобной ситуации в США, его можно было бы на полном основа- нии привлечь к ответственности по американским законам», – заключил Софаер.
Как раз в это время Шульцу поступило предложение из советского посольства, чтобы Данилова и Захарова освободить из-под стражи и передать под попечительство послов в Москве и Вашингтоне без каких-либо дальнейших обязательств с обеих сторон. Это был, конечно, шаг к установлению эквивалентности между «шпионом и журналистом», чего Шульц очень не хотел. Но, узнав, как ЦРУ подставило Данилова, он изменил позицию: правительство США было не в том положении, чтобы давить на принцип.
Шульц пытался связаться с президентом, но тот находился в воздухе по пути в Вашингтон из Санта-Барбары. Он позвонил Пойндекстеру, но тот был категорически против даже малей- шей видимости эквивалентности. Сначала, сказал он, нужно выслать 50 советских дипломатов, а потом уже говорить о передаче пленников в посольства. Они не договорились и назначили встречу с президентом Рейганом на 9 утра во вторник, 9 сентября.
Когда они встретились, Шульц обнаружил, что Рейган не знает, что у КГБ имеются неопровержимые улики против Ника. Государственный секретарь едва сдерживал гнев. Полу- чалось, что президент сделал свое заявление – «Торга не будет!», – основываясь на недостовер- ной информации. Выслушав Шульца, Рейган с готовностью согласился на предложение пере- дать пленников в посольства без предварительных условий. Президент глубоко сочувствовал Данилову и хотел вытащить его как можно скорее. Пойндекстер был категорически против любых «уступок». Шульц был где-то посередине: он считал, что нельзя соглашаться на пря- мой обмен и нужно договориться об «асимметричной» сделке, например, добавив к обмену несколько диссидентов.
На следующий день распространился слух, что еврейские и правозащитные организа- ции составляют по просьбе Госдепартамента список наиболее неотложных случаев отказни- ков и политзаключенных. Но неотложных случаев были сотни. Сколько человек Советы могли поменять на одного шпиона – пять, десять? Кому отдать предпочтение? Кому и как объяснять, что мой отец заслуживает попасть в шорт-лист больше, чем кто-либо другой?
