А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 142 зованию рекомбинантной ДНК в военных целях», после чего дал возможность представителям администрации излить душу по наболевшей теме.
«Советские нарушения, – сказал Биллу директор Федерального агентства по разору- жению Кеннет Адельман, – должны напомнить общественности, сенаторам, конгрессменам и нашим союзникам, что процесс контроля над вооружениями без проверки соблюдения согла- шений – дело опасное и принесет очень мало или вообще никакой пользы, если обе стороны не будут выполнять своих обязательств». А заместитель Вайнбергера в Пентагоне, Ричард Вагнер, сообщил, что «мы лишь пытаемся восстановить ущерб, нанесенный нашим програм- мам химической и биологической защиты многолетним игнорированием этой проблемы в 70- е годы».
В заключение Билл обрушился на «ученых левых взглядов», которые пытаются «очер- нить» эти чисто оборонительные намерения Пентагона и обвиняют администрацию в жела- нии начать новую гонку вооружений: «Ведь не существует беглецов из США, рассказываю- щих о военных разработках в секретных лабораториях… нет в Америке и „желтого дождя” или инцидентов, подобных свердловскому; нет и Давида Гольдфарба, у которого отняли сво- боду. Призывать Пентагон прекратить исследования – это самое ужасное, что мы можем сде- лать перед лицом советской угрозы. Как минимум мы должны понимать, куда ведут разработки профессора Овчинникова».
Лучше не придумаешь! Посмотрим, как теперь советская власть станет обвинять отца в попытке вывезти «секретные штаммы».
После выхода заключительной статьи я позвонил в Москву: – Ну как? Слышали? – я знал, что статьи Билла читали по «Голосу Америки».
– Да, это посильнее, чем Фауст Гете, – сказал отец. – Вся Академия об этом только и гово- рит.
– Ну, а с тобой-то что? – накануне у отца должен был быть очередной допрос на Лубянке.
– А меня, представь, простили; дело ваше, говорят, закрыто, штаммы оказались для нас неинтересными50. Извините за беспокойство.
– А что с визой?
– Вот и я спросил: «А как насчет визы?» А они говорят: «Какой визы? Мы визами не зани- маемся. Идите в ОВИР, подавайте снова, если хотите».
– А Юрий Анатольевич?
– Исчез. Не отвечает на звонки. Говорят, ушел в отпуск.
– То есть мы вернулись в исходную точку?
– Выходит, что так, – сказал отец. – После того, что у вас там про него напечатали, к Юрию Анатольевичу соваться бессмысленно. Но ведь могло быть и хуже. В общем, едва ли нам суж- дено с тобой увидеться.
– Не горюй, папа, – сказал я. – Мы еще что-нибудь придумаем.
– Я просто реалист, – ответил он. – Мне уже 65, как ты знаешь. Кстати, у Хесина диагно- стировали рак. Он просил передать тебе привет.
* * * В свете того, что рассказал мне потом Сергей Безруков и что выяснилось о людях Кон- торы после ее развала, антагонистом Юрия Анатольевича, злым гением моего отца, по всей видимости, был легендарный «охотник за шпионами», генерал Рем Сергеевич Красильников, 50 В своих мемуарах, вышедших в 1995 году, Игорь Домарадский пишет, что КГБ направил отцовские штаммы на проверку в его секретный институт в Оболенске, и «из сигарет выделили безобидные культуры кишечной палочки – обычный объект генетических исследований».
«Советские нарушения, – сказал Биллу директор Федерального агентства по разору- жению Кеннет Адельман, – должны напомнить общественности, сенаторам, конгрессменам и нашим союзникам, что процесс контроля над вооружениями без проверки соблюдения согла- шений – дело опасное и принесет очень мало или вообще никакой пользы, если обе стороны не будут выполнять своих обязательств». А заместитель Вайнбергера в Пентагоне, Ричард Вагнер, сообщил, что «мы лишь пытаемся восстановить ущерб, нанесенный нашим програм- мам химической и биологической защиты многолетним игнорированием этой проблемы в 70- е годы».
В заключение Билл обрушился на «ученых левых взглядов», которые пытаются «очер- нить» эти чисто оборонительные намерения Пентагона и обвиняют администрацию в жела- нии начать новую гонку вооружений: «Ведь не существует беглецов из США, рассказываю- щих о военных разработках в секретных лабораториях… нет в Америке и „желтого дождя” или инцидентов, подобных свердловскому; нет и Давида Гольдфарба, у которого отняли сво- боду. Призывать Пентагон прекратить исследования – это самое ужасное, что мы можем сде- лать перед лицом советской угрозы. Как минимум мы должны понимать, куда ведут разработки профессора Овчинникова».
Лучше не придумаешь! Посмотрим, как теперь советская власть станет обвинять отца в попытке вывезти «секретные штаммы».
После выхода заключительной статьи я позвонил в Москву: – Ну как? Слышали? – я знал, что статьи Билла читали по «Голосу Америки».
– Да, это посильнее, чем Фауст Гете, – сказал отец. – Вся Академия об этом только и гово- рит.
– Ну, а с тобой-то что? – накануне у отца должен был быть очередной допрос на Лубянке.
– А меня, представь, простили; дело ваше, говорят, закрыто, штаммы оказались для нас неинтересными50. Извините за беспокойство.
– А что с визой?
– Вот и я спросил: «А как насчет визы?» А они говорят: «Какой визы? Мы визами не зани- маемся. Идите в ОВИР, подавайте снова, если хотите».
– А Юрий Анатольевич?
– Исчез. Не отвечает на звонки. Говорят, ушел в отпуск.
– То есть мы вернулись в исходную точку?
– Выходит, что так, – сказал отец. – После того, что у вас там про него напечатали, к Юрию Анатольевичу соваться бессмысленно. Но ведь могло быть и хуже. В общем, едва ли нам суж- дено с тобой увидеться.
– Не горюй, папа, – сказал я. – Мы еще что-нибудь придумаем.
– Я просто реалист, – ответил он. – Мне уже 65, как ты знаешь. Кстати, у Хесина диагно- стировали рак. Он просил передать тебе привет.
* * * В свете того, что рассказал мне потом Сергей Безруков и что выяснилось о людях Кон- торы после ее развала, антагонистом Юрия Анатольевича, злым гением моего отца, по всей видимости, был легендарный «охотник за шпионами», генерал Рем Сергеевич Красильников, 50 В своих мемуарах, вышедших в 1995 году, Игорь Домарадский пишет, что КГБ направил отцовские штаммы на проверку в его секретный институт в Оболенске, и «из сигарет выделили безобидные культуры кишечной палочки – обычный объект генетических исследований».
