А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 139 Как мне рассказал много месяцев спустя Ник Данилов, в тот же день его вызвали в посольство и провели беседу в «пузыре» – звуконепроницаемой переговорной, недоступной для подслушивания. Больше всего его собеседников интересовало, может ли Гольдфарб знать что-либо о советской БО программе.
Через пару дней я снова позвонил отцу.
– Папа, какие новости?
– Был на допросе.
– Тебе предъявили какие-нибудь обвинения?
– Нет, я свидетель.
– По какому делу?
– Разглашение государственной тайны. Мол, мои штаммы могли быть секретными.
– А книжки? Там у тебя достаточно материала на статью за хранение и распространение.
– Об этом речи не шло.
– Ну и что сказали про штаммы?
– Сказали, что отдадут на экспертизу. Еще таскают на допросы всех моих бывших сотруд- ников.
– А давно эти штаммы лежали у тебя в холодильнике?
– Года два, с тех пор, когда я не уехал в прошлый раз.
«Это значит, когда Овчинников ходил к Андропову», – сообразил я. Мы помолчали.
«Судя по всему, – думал я, – штаммы в сигаретах оказались для Конторы полной неожидан- ностью, а изначальной мишенью был Ник Данилов, вернее – портфель-дипломат, который он вынес из папиной квартиры. Но если так, то почему Ника не задержали на выходе из квар- тиры с дипломатом в руках? Значит, оперативники прокололись, упустили момент, и им было велено исправить прокол. Вот они и потребовали от отца, чтобы он попросил Данилова вернуть портфель. А отец отказался, думая, что Ника хотят заманить в ловушку, – комедия ошибок!
Неужели они действительно думают, что папа – шпион?» Я был уверен, что Контора слушает разговор в реальном времени, и представил себе опе- ративника, висящего на «третьей трубке». Текли секунды, а я лихорадочно пытался просчи- тать ситуацию. От того, что я сейчас скажу, может зависеть жизнь моего отца. Они случайно наткнулись на штаммы и, следовательно, должны, как и я, быть в неведении: то ли штаммы действительно безобидные, то ли отец и вправду вознамерился вывезти что-то секретное, тем более что за ним числился похожий грех со времен курчатовского протокола. Но почему они тогда не арестовали его сразу? Логичный вопрос, который вполне можно задать вслух.
– Папа, если бы у них были к тебе серьезные претензии, тебя бы увезли вместе со штам- мами, – сказал я.
– По-моему, они сами не знают, что с этим делать, – папа подтвердил мои догадки. – Хотели устроить провокацию против Ника, а нашли эти дурацкие штаммы. Как говорят, ситу- ация, деликатная во всех отношениях.
«Деликатная» – значит, отец тоже понимает, что публичный скандал с секретными штам- мами может быть еще более нежелателен для СССР, чем утечка самих штаммов – но это в слу- чае, если штаммы действительно безобидные. При этом отец-то знает, что это за штаммы, а я и мои конторские оппоненты можем только строить догадки. Сейчас мой ход. Значит, нужно раструбить тему «секретных штаммов» до небес – другого пути нет. Единственное, что нас может спасти, – это повышение ставок.
– Внимание, информация для того, кто нас слушает, – говорю я торжественно. – Пусть мотает на ус и ведает, что творит. Секретные штаммы – это как раз то, что нужно, чтобы дока- зать, что СССР нарушает биологическую конвенцию. Особенно после Свердловска. Лучше пусть они оставят тебя в покое, а то вся политика по разоружению вылетит в трубу, уж я об этом позабочусь.
Через пару дней я снова позвонил отцу.
– Папа, какие новости?
– Был на допросе.
– Тебе предъявили какие-нибудь обвинения?
– Нет, я свидетель.
– По какому делу?
– Разглашение государственной тайны. Мол, мои штаммы могли быть секретными.
– А книжки? Там у тебя достаточно материала на статью за хранение и распространение.
– Об этом речи не шло.
– Ну и что сказали про штаммы?
– Сказали, что отдадут на экспертизу. Еще таскают на допросы всех моих бывших сотруд- ников.
– А давно эти штаммы лежали у тебя в холодильнике?
– Года два, с тех пор, когда я не уехал в прошлый раз.
«Это значит, когда Овчинников ходил к Андропову», – сообразил я. Мы помолчали.
«Судя по всему, – думал я, – штаммы в сигаретах оказались для Конторы полной неожидан- ностью, а изначальной мишенью был Ник Данилов, вернее – портфель-дипломат, который он вынес из папиной квартиры. Но если так, то почему Ника не задержали на выходе из квар- тиры с дипломатом в руках? Значит, оперативники прокололись, упустили момент, и им было велено исправить прокол. Вот они и потребовали от отца, чтобы он попросил Данилова вернуть портфель. А отец отказался, думая, что Ника хотят заманить в ловушку, – комедия ошибок!
Неужели они действительно думают, что папа – шпион?» Я был уверен, что Контора слушает разговор в реальном времени, и представил себе опе- ративника, висящего на «третьей трубке». Текли секунды, а я лихорадочно пытался просчи- тать ситуацию. От того, что я сейчас скажу, может зависеть жизнь моего отца. Они случайно наткнулись на штаммы и, следовательно, должны, как и я, быть в неведении: то ли штаммы действительно безобидные, то ли отец и вправду вознамерился вывезти что-то секретное, тем более что за ним числился похожий грех со времен курчатовского протокола. Но почему они тогда не арестовали его сразу? Логичный вопрос, который вполне можно задать вслух.
– Папа, если бы у них были к тебе серьезные претензии, тебя бы увезли вместе со штам- мами, – сказал я.
– По-моему, они сами не знают, что с этим делать, – папа подтвердил мои догадки. – Хотели устроить провокацию против Ника, а нашли эти дурацкие штаммы. Как говорят, ситу- ация, деликатная во всех отношениях.
«Деликатная» – значит, отец тоже понимает, что публичный скандал с секретными штам- мами может быть еще более нежелателен для СССР, чем утечка самих штаммов – но это в слу- чае, если штаммы действительно безобидные. При этом отец-то знает, что это за штаммы, а я и мои конторские оппоненты можем только строить догадки. Сейчас мой ход. Значит, нужно раструбить тему «секретных штаммов» до небес – другого пути нет. Единственное, что нас может спасти, – это повышение ставок.
– Внимание, информация для того, кто нас слушает, – говорю я торжественно. – Пусть мотает на ус и ведает, что творит. Секретные штаммы – это как раз то, что нужно, чтобы дока- зать, что СССР нарушает биологическую конвенцию. Особенно после Свердловска. Лучше пусть они оставят тебя в покое, а то вся политика по разоружению вылетит в трубу, уж я об этом позабочусь.
