А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 129 Глава 17. Граф Монте-Кристо Оперативный план по «Рецензенту», утвержденный начальством, состоял из трех частей: выявление контактов и связей объекта, внедрение агентов в его ближайшее окружение и раз- вертывание технических средств наблюдения. Сергей довольно быстро установил около двух- сот связей отца, из которых около семидесяти имели учетные досье – ДОУ – в различных подразделениях КГБ, однако ни один из них, кроме Данилова, не был объектом активной раз- работки. Изучив все эти дела, Сергей не нашел ничего, заслуживающего внимания.
Среди контактов «объекта» были около десятка тайных осведомителей КГБ, в основном из числа сотрудников ИОГЕНа, но ни один из них в конце концов не предоставил важной информации – за исключением одного, который, по словам Сергея, оказался «совершенно бес- ценным источником». Увы, Сергей не смог назвать мне его имени.
– Понимаешь, в наших оперативных документах агенты, как и «объекты», фигурируют под кодовыми именами, – объяснил Сергей. – Хотя я был основным потребителем информа- ции этого парня, я никогда с ним не встречался; у него был свой постоянный куратор, кото- рый получал от него информацию. Конечно, тогда я знал его имя, но сейчас уже не помню.
Могу только сказать, что это тоже был микробиолог, с которым вы вместе учились или рабо- тали, и твой отец познакомился с ним через тебя. Когда ему поставили задачу приблизиться к объекту, это было совсем несложно. Он просто пришел к твоему отцу домой, чтобы узнать, как у тебя дела. Тот тут же предложил ему написать тебе записку и намекнул, что у него есть безопасный способ переправить ее в Нью-Йорк.
Рапорт Сергея о внедрении агента, который смог установить со мной связь, был воспри- нят начальством как оглушительный успех. Вскоре агент сообщил, что «безопасным спосо- бом» переписки со мной была почта Ника Данилова, и даже принес ответное письмо, в кото- ром я благодарил его за визит к родителям, которые, как я знал, чувствовали себя довольно одиноко. Вскоре отец познакомил его и с самим Даниловым.
Сергею не нужно было называть мне имя агента; я сразу понял, что это был Вася В. – мой старый друг и коллега! У нас был один и тот же научный руководитель – Хесин, и мы два года работали бок о бок в одной лаборатории. В конце концов Вася защитил кандидатскую, а я бросил науку и занялся политикой. И вот сорок лет спустя я узнал, что мой добрый друг доносил на моего папу в КГБ!
Сомнений тут быть не могло. Вася был единственным из моих бывших друзей, кто регу- лярно посещал родителей, когда я эмигрировал, – он появился у них как раз в 1982 году и не пропадал до их отъезда! Кроме Васи, папа никого не знакомил с Ником Даниловым. Кроме него, никто больше не переписывался со мной через Ника. После рассказа о походе Овчин- никова к Андропову рассказ об агенте был вторым подтверждением того, что Сергей говорит правду.
На мгновение я снова ощутил злорадство графа Монте-Кристо, который узнал имя еще одного виновника своих злоключений, но оно быстро сменилось глубокой печалью. Если дей- ствия Дубинина и моего шурина полностью соответствовали моему представлению об их низ- кой натуре, то разоблачение Васи стало для меня настоящим ударом: ведь я считал его другом и хорошим человеком, доверял ему и был благодарен за то, что он присматривал за моими стариками.
Моя сестра Ольга вспомнила день, когда Вася впервые появился в их квартире: «Он сидел на диване, когда я вошла в комнату. Папа нас познакомил. Помню, он был высок, красив, с ухо- женной бородкой и рассказывал о новом американском генноинженерном инсулине, который неплохо было бы получить для папиного диабета. На его лице было искреннее беспокойство;
Среди контактов «объекта» были около десятка тайных осведомителей КГБ, в основном из числа сотрудников ИОГЕНа, но ни один из них в конце концов не предоставил важной информации – за исключением одного, который, по словам Сергея, оказался «совершенно бес- ценным источником». Увы, Сергей не смог назвать мне его имени.
– Понимаешь, в наших оперативных документах агенты, как и «объекты», фигурируют под кодовыми именами, – объяснил Сергей. – Хотя я был основным потребителем информа- ции этого парня, я никогда с ним не встречался; у него был свой постоянный куратор, кото- рый получал от него информацию. Конечно, тогда я знал его имя, но сейчас уже не помню.
Могу только сказать, что это тоже был микробиолог, с которым вы вместе учились или рабо- тали, и твой отец познакомился с ним через тебя. Когда ему поставили задачу приблизиться к объекту, это было совсем несложно. Он просто пришел к твоему отцу домой, чтобы узнать, как у тебя дела. Тот тут же предложил ему написать тебе записку и намекнул, что у него есть безопасный способ переправить ее в Нью-Йорк.
Рапорт Сергея о внедрении агента, который смог установить со мной связь, был воспри- нят начальством как оглушительный успех. Вскоре агент сообщил, что «безопасным спосо- бом» переписки со мной была почта Ника Данилова, и даже принес ответное письмо, в кото- ром я благодарил его за визит к родителям, которые, как я знал, чувствовали себя довольно одиноко. Вскоре отец познакомил его и с самим Даниловым.
Сергею не нужно было называть мне имя агента; я сразу понял, что это был Вася В. – мой старый друг и коллега! У нас был один и тот же научный руководитель – Хесин, и мы два года работали бок о бок в одной лаборатории. В конце концов Вася защитил кандидатскую, а я бросил науку и занялся политикой. И вот сорок лет спустя я узнал, что мой добрый друг доносил на моего папу в КГБ!
Сомнений тут быть не могло. Вася был единственным из моих бывших друзей, кто регу- лярно посещал родителей, когда я эмигрировал, – он появился у них как раз в 1982 году и не пропадал до их отъезда! Кроме Васи, папа никого не знакомил с Ником Даниловым. Кроме него, никто больше не переписывался со мной через Ника. После рассказа о походе Овчин- никова к Андропову рассказ об агенте был вторым подтверждением того, что Сергей говорит правду.
На мгновение я снова ощутил злорадство графа Монте-Кристо, который узнал имя еще одного виновника своих злоключений, но оно быстро сменилось глубокой печалью. Если дей- ствия Дубинина и моего шурина полностью соответствовали моему представлению об их низ- кой натуре, то разоблачение Васи стало для меня настоящим ударом: ведь я считал его другом и хорошим человеком, доверял ему и был благодарен за то, что он присматривал за моими стариками.
Моя сестра Ольга вспомнила день, когда Вася впервые появился в их квартире: «Он сидел на диване, когда я вошла в комнату. Папа нас познакомил. Помню, он был высок, красив, с ухо- женной бородкой и рассказывал о новом американском генноинженерном инсулине, который неплохо было бы получить для папиного диабета. На его лице было искреннее беспокойство;
