А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 114 выдачи профессору Гольдфарбу визы и соответствующие органы поставлены об этом в извест- ность». В анналах истории эмиграции такого еще не было: впервые гражданское ведомство вступило в полемику с Конторой, да еще сообщило об этом иностранцам.
Но Валя как-то вяло отреагировала на мою новость.
– Что с тобой? – спросил я, заметив, что она не в себе.
– Пока ты путешествуешь, – сказала она, – меня здесь пристукнут. Они здесь уже были.
– Кто был?
– Два мужика из советского посольства. Приезжали поговорить. Меня второй день после этого трясет от страха.
– Как из посольства? – удивился я. – В Мюнхене нет советского посольства.
– Они из Бонна приехали.
Институт биохимии им. Макса Планка, где мы оба работали, был расположен посреди поля, в маленьком городке Мартинсрид, под Мюнхеном. От Бонна сюда четыре часа езды.
– Они меня искали?
– Нет, они сразу подошли к вахтеру и спросили, где найти Валентину Гольдфарб. То есть ко мне приезжали, а не к тебе.
– Значит, знали, что я отсутствую. И что хотели?
– Ничего особенного. Поговорить. Сказали, что навещают бывших советских граждан в Германии. Мол, нет ли у меня тоски по родине? Не скучаю ли по маме? Оставили телефон и предложили вступить в Общество германо-советской дружбы.
– Ну а ты?
– Я не успела даже испугаться. Испугалась потом, когда уехали. Я им сказала, что позвоню, может быть.
– И все?
– Все. Про тебя – вообще ни слова.
– У них был дипломатический номер на машине?
– Не знаю, вахтер не заметил. Запомнил только светлый «Мерседес». Но вот они оставили карточку.
Я посмотрел на визитку: Николай Погорельский, секретарь культурного отдела. Посоль- ство СССР в ФРГ, Бонн.
«Это сигнал от Конторы, – подумал я. – Хотят показать, что знают, где мы, что отслежи- вают мою деятельность, чтоб не думал, что в недосягаемости».
В тот же вечер мы поехали советоваться к Кириллу Хенкину, моему старому приятелю, который когда-то втянул меня в диссидентство и познакомил с Сахаровым. Кирилл понимал в шпионских делах. Когда-то он сам обучался в советской разведшколе, но его оттуда выгнали, после чего он много лет работал в Москве журналистом, а потом уехал на Запад. Теперь он был комментатором на «Радио „Свобода“», вещавшем из Мюнхена на деньги американских налогоплательщиков. Станция располагалась в центре города в комплексе зданий с американ- ским флагом, окруженных забором с колючей проволокой.
За месяц до этого у одного из корпусов станции ночью прогремел сильный взрыв. К сча- стью, никто не пострадал, но во всех окрестных домах вылетели стекла. Террористов, конечно, не нашли, но всем было ясно, что за взрывом стоит Контора. В эти дни в Польше накаля- лись страсти между режимом генерала Ярузельского и профсоюзом «Солидарность»; передачи из Мюнхена играли в этом кризисе важнейшую роль. Взрыв здорово напугал местных жителей; в газетах стали раздаваться призывы убрать американскую станцию из города. После взрыва визит из советского посольства выглядел зловеще. Я был не на шутку встревожен.
Но Кирилл нас успокоил: – То, что они приехали в открытую, – хороший знак, – сказал он. – Если бы вас хотели грохнуть, то не стали бы приезжать и засвечиваться. Просто решили попугать, а может быть,
Но Валя как-то вяло отреагировала на мою новость.
– Что с тобой? – спросил я, заметив, что она не в себе.
– Пока ты путешествуешь, – сказала она, – меня здесь пристукнут. Они здесь уже были.
– Кто был?
– Два мужика из советского посольства. Приезжали поговорить. Меня второй день после этого трясет от страха.
– Как из посольства? – удивился я. – В Мюнхене нет советского посольства.
– Они из Бонна приехали.
Институт биохимии им. Макса Планка, где мы оба работали, был расположен посреди поля, в маленьком городке Мартинсрид, под Мюнхеном. От Бонна сюда четыре часа езды.
– Они меня искали?
– Нет, они сразу подошли к вахтеру и спросили, где найти Валентину Гольдфарб. То есть ко мне приезжали, а не к тебе.
– Значит, знали, что я отсутствую. И что хотели?
– Ничего особенного. Поговорить. Сказали, что навещают бывших советских граждан в Германии. Мол, нет ли у меня тоски по родине? Не скучаю ли по маме? Оставили телефон и предложили вступить в Общество германо-советской дружбы.
– Ну а ты?
– Я не успела даже испугаться. Испугалась потом, когда уехали. Я им сказала, что позвоню, может быть.
– И все?
– Все. Про тебя – вообще ни слова.
– У них был дипломатический номер на машине?
– Не знаю, вахтер не заметил. Запомнил только светлый «Мерседес». Но вот они оставили карточку.
Я посмотрел на визитку: Николай Погорельский, секретарь культурного отдела. Посоль- ство СССР в ФРГ, Бонн.
«Это сигнал от Конторы, – подумал я. – Хотят показать, что знают, где мы, что отслежи- вают мою деятельность, чтоб не думал, что в недосягаемости».
В тот же вечер мы поехали советоваться к Кириллу Хенкину, моему старому приятелю, который когда-то втянул меня в диссидентство и познакомил с Сахаровым. Кирилл понимал в шпионских делах. Когда-то он сам обучался в советской разведшколе, но его оттуда выгнали, после чего он много лет работал в Москве журналистом, а потом уехал на Запад. Теперь он был комментатором на «Радио „Свобода“», вещавшем из Мюнхена на деньги американских налогоплательщиков. Станция располагалась в центре города в комплексе зданий с американ- ским флагом, окруженных забором с колючей проволокой.
За месяц до этого у одного из корпусов станции ночью прогремел сильный взрыв. К сча- стью, никто не пострадал, но во всех окрестных домах вылетели стекла. Террористов, конечно, не нашли, но всем было ясно, что за взрывом стоит Контора. В эти дни в Польше накаля- лись страсти между режимом генерала Ярузельского и профсоюзом «Солидарность»; передачи из Мюнхена играли в этом кризисе важнейшую роль. Взрыв здорово напугал местных жителей; в газетах стали раздаваться призывы убрать американскую станцию из города. После взрыва визит из советского посольства выглядел зловеще. Я был не на шутку встревожен.
Но Кирилл нас успокоил: – То, что они приехали в открытую, – хороший знак, – сказал он. – Если бы вас хотели грохнуть, то не стали бы приезжать и засвечиваться. Просто решили попугать, а может быть,
