А. Гольдфарб. «Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия» 102 Далее следовали прямые цитаты из решения партбюро, из которых было видно, что Боб действительно держал в руках Курчатовский протокол.
Скандал заключался не столько в сути истории, сколько в факте утечки. Курчатовский институт был режимным учреждением, головным институтом «Средмаша», многие его отделы имели прямое отношение к государственной тайне. Внутренние институтские документы – такие, как этот протокол, – имели гриф «Секретно», их давали читать под расписку только ограниченному кругу лиц, и их нельзя было копировать. То, что копия попала в «Лос-Андже- лес таймс», означало в первую очередь, что существовал канал утечки курчатовских докумен- тов. Кто знает, что еще могло утечь? Безусловно, это было ЧП первого разряда.
– Следователь хотел знать, как у Щаранского оказался протокол, – сообщил по теле- фону Боб. – Я поначалу ответил, что его мне передал отказник, который уехал. А он говорит: «Бросьте, мы знаем, что вы получили его от Щаранского, а тот – от профессора Гольдфарба».
Они все знали!
Яка Янай записывал каждое мое слово.
– У тебя есть версия, как он мог попасть к твоему отцу?
– Есть, но этого я тебе не скажу.
– Хорошо. Как ты считаешь, может ли это быть основанием для обвинения в шпионаже?
– В шпионаже – нет, скорее в разглашении гостайны. Что мне совершенно непонятно, так это зачем Тот назвал Щаранского своим источником. Журналист не должен раскрывать своих источников даже под страхом смерти. Я его спросил: «Боб, зачем ты дал показания на Толю?», а он замялся и говорит: «Мне так посоветовали в американском посольстве». Как посольство могло дать ему такой совет? Честно говоря, я ничего не понимаю – может, ты мне объяснишь?
– А ты знаешь, о чем была вторая статья? – ответил Яка вопросом на вопрос.
– Еще бы! – сказал я.
Яка только грустно вздохнул.
Вторая «шпионская» статья Боба Тота, опубликованная в конце 1976 года, называлась «Россия косвенно раскрывает свои секреты»: «МОСКВА – Сотни советских евреев получают отказы в эмиграционных визах на осно- вании „знания государственной тайны” без всяких разъяснений, в чем эта тайна состоит.
Но в результате советские власти косвенным образом разглашают многочисленные учреждения и проекты, в которых, судя по всему, ведутся секретные и, возможно, военные разработки. В этот список входят: три метеорологических и четыре океанографических корабля, которые западные спец- службы давно подозревают в шпионской деятельности; шесть академических институтов, НИИ химической промышленности, Институт био- логического синтеза, Институт гражданской авиации и картографический отдел бюро про- гнозов погоды; многочисленные лаборатории с безобидными названиями, которые часто называют „ящиками”, так как их настоящие адреса скрыты номерами почтовых ящиков: например, Экспериментальное КБ Министерства химической промышленности…» Когда я в первый раз прочитал эту статью в International Herald Tribune, я чуть не под- прыгнул: ведь это же наша идея – составить черный список учреждений, где работали отказ- ники, чтобы организовать международный бойкот. В статье было сказано «сотни учреждений», и приведена статистика – значит, список готов. Дата публикации – ноябрь 1976 года, значит, Щаранский передал список в прессу сразу после победы Джимми Картера, когда было ощуще- ние, что новая администрация займет активную позицию в отношении прав человека в СССР.
Увы, Картер не оправдал наших надежд; начав президентство с демонстративной поддержки диссидентов и отказников, в течение полугода он заметно сбавил тон. В начале 1977 года были арестованы Орлов, Гинзбург и Щаранский. И вот сейчас злополучная статья Тота лежит
Скандал заключался не столько в сути истории, сколько в факте утечки. Курчатовский институт был режимным учреждением, головным институтом «Средмаша», многие его отделы имели прямое отношение к государственной тайне. Внутренние институтские документы – такие, как этот протокол, – имели гриф «Секретно», их давали читать под расписку только ограниченному кругу лиц, и их нельзя было копировать. То, что копия попала в «Лос-Андже- лес таймс», означало в первую очередь, что существовал канал утечки курчатовских докумен- тов. Кто знает, что еще могло утечь? Безусловно, это было ЧП первого разряда.
– Следователь хотел знать, как у Щаранского оказался протокол, – сообщил по теле- фону Боб. – Я поначалу ответил, что его мне передал отказник, который уехал. А он говорит: «Бросьте, мы знаем, что вы получили его от Щаранского, а тот – от профессора Гольдфарба».
Они все знали!
Яка Янай записывал каждое мое слово.
– У тебя есть версия, как он мог попасть к твоему отцу?
– Есть, но этого я тебе не скажу.
– Хорошо. Как ты считаешь, может ли это быть основанием для обвинения в шпионаже?
– В шпионаже – нет, скорее в разглашении гостайны. Что мне совершенно непонятно, так это зачем Тот назвал Щаранского своим источником. Журналист не должен раскрывать своих источников даже под страхом смерти. Я его спросил: «Боб, зачем ты дал показания на Толю?», а он замялся и говорит: «Мне так посоветовали в американском посольстве». Как посольство могло дать ему такой совет? Честно говоря, я ничего не понимаю – может, ты мне объяснишь?
– А ты знаешь, о чем была вторая статья? – ответил Яка вопросом на вопрос.
– Еще бы! – сказал я.
Яка только грустно вздохнул.
Вторая «шпионская» статья Боба Тота, опубликованная в конце 1976 года, называлась «Россия косвенно раскрывает свои секреты»: «МОСКВА – Сотни советских евреев получают отказы в эмиграционных визах на осно- вании „знания государственной тайны” без всяких разъяснений, в чем эта тайна состоит.
Но в результате советские власти косвенным образом разглашают многочисленные учреждения и проекты, в которых, судя по всему, ведутся секретные и, возможно, военные разработки. В этот список входят: три метеорологических и четыре океанографических корабля, которые западные спец- службы давно подозревают в шпионской деятельности; шесть академических институтов, НИИ химической промышленности, Институт био- логического синтеза, Институт гражданской авиации и картографический отдел бюро про- гнозов погоды; многочисленные лаборатории с безобидными названиями, которые часто называют „ящиками”, так как их настоящие адреса скрыты номерами почтовых ящиков: например, Экспериментальное КБ Министерства химической промышленности…» Когда я в первый раз прочитал эту статью в International Herald Tribune, я чуть не под- прыгнул: ведь это же наша идея – составить черный список учреждений, где работали отказ- ники, чтобы организовать международный бойкот. В статье было сказано «сотни учреждений», и приведена статистика – значит, список готов. Дата публикации – ноябрь 1976 года, значит, Щаранский передал список в прессу сразу после победы Джимми Картера, когда было ощуще- ние, что новая администрация займет активную позицию в отношении прав человека в СССР.
Увы, Картер не оправдал наших надежд; начав президентство с демонстративной поддержки диссидентов и отказников, в течение полугода он заметно сбавил тон. В начале 1977 года были арестованы Орлов, Гинзбург и Щаранский. И вот сейчас злополучная статья Тота лежит
